Тринадцать жертв (СИ)

Камилла кивнула, соглашаясь. Вроде бы, всё звучало логично, хотя и казалось странным. Если в первый раз, который был описан в сказке, жертвы оказались в замке случайно, почему часть с ними тоже повторяется? Ведь если происходящее — дело рук ведьмы, а жертвы помешали её планам в первый раз, зачем повторять прошлые ошибки? Появлялось два предположения: либо ситуация вышла из-под контроля ведьмы, либо собравшиеся в замке не знали чего-то важного. Не знали правды, которая, возможно, и являлась ключом. Последнее казалось более вероятным, потому что как иначе воспринимать женщину из сна? Нарушай это её планы, ведьма бы, наоборот, попыталась прогнать сестёр из замка. Но как выяснить настоящее положение вещей, если в жизни никто ещё не видел ведьмы? Разве кто-то кроме неё может это знать?

Помимо этого, стало интересно, что же представляет собой этот самый зов, о чём Камилла и спросила Эрланна. Тот сразу предупредил, что точнее на этот вопрос ответят хранители, так как он и сам знает о зове в основном со слов Гленды.

Сначала возникло навязчивое желание отправиться в путь, уйти подальше от наскучившего места, в котором приходилось проводить годы жизни. С каждым днём желание становилось сильнее, а обыденность казалась всё унылее, доводила до апатичного состояния. Потом во снах возникала дорога, невероятно чётко откладываясь в памяти, она доводила до замка, который преследовал хранителя во снах до тех пор, пока не случалось так, что он не выдерживал и, вопреки всему, уходил. Бывало и такое, что хранитель покидал дом не столько из-за зова, сколько из-за обстоятельств, однако итог всегда один: дорога, что привела в замок.

— Но, знаешь, — добавил вдруг Эрл, рассматривая потолок, — есть предположение, что зов появился только в третьем поколении.

— Да? Почему ты так думаешь?

— Ты слышала про Керрон?

Немного подумав, Камилла неуверенно кивнула. Керрон, его ещё называли «мёртвый город», до сих пор вызывал множество споров у историков. Никто не знает, почему, но буквально за неделю в городе не осталось ничего живого. Погибли даже растения и тараканы. В то место до сих пор не вернулись люди, а единственное предположение, которое удалось сделать — из всего, что было, просто вытянули жизнь, но даже маги разводили руками, не зная, как такое могло произойти.

— Судя по всему, до появления зова хранителей, когда пробуждались осколки, в замок приводили какие-то обстоятельства, случайности. Но во втором поколении не хватало одного хранителя. У него был тот же осколок, что и у Мейнир. Наверное, из-за подавленной воли всё произошло слишком быстро, разум был полностью захвачен, хранитель начал вытягивать жизнь из окружающих, но в итоге погиб, поглотив слишком много.

От услышанного передёрнуло. Всё оказалось гораздо серьёзнее, и получалось, что хотя ведьма и поступала, исходя из собственной выгоды, она таким образом защитила людей от повторения той истории с гибелью города. Новые знания, порождали ещё больше вопросов и догадок, от которых всё в голове путалось. Как вообще можно бороться с проклятьем с таким количество белых пятен?

Самым разумным сейчас было бы снова пойти спать, в надежде, что сон всё же явится. Может, так мысли придут в хоть какой-то порядок. Вот только оставлять Эрланна одного в гостиной не хотелось — а вдруг снова будут кошмары, и он всё же навредит себе? Убедить пойти и лечь в кровать оказалось непросто, но в итоге Эрл сдался, понимая, что в противном случае его будут терроризировать до самого утра. В ответ на слова о том, что он вряд ли сможет снова заснуть, Камилла, недолго думая, заявила, что споёт колыбельную. И ведь по лицу было видно, что не шутит.

— Но зачем? Большая ли тебе разница, усну я или нет?

— Большая, — возразила Ками, снова закатывая рукава у рубахи. — Ты и так вечно на мертвеца похож, а попытка не пытка. Слушай, я понимаю, у меня не такой красивый голос, как у Сюзанны, но не настолько всё плохо!

— Ладно-ладно, только не начинай, — согласился он и закрыл глаза.

Усевшись поудобнее, Камилла взяла Эрланна за руку и запела. Монотонное и усыпляющее пение ей давалось неплохо, в отличие от более сложных вещей, так что Эрл уснул ещё до того, как закончилась песня. Этой колыбельной Камиллу обучила Ирмелин, с которой, в свою очередь, поделилась знаниями мама, но только обычно исполнять её приходилось пустоте. И умиравшей родительнице, попросившей об этом.

Замолчав, она ещё некоторое время просидела так, вглядываясь в умиротворённое лицо. Определённо, это выражение Эрланну шло больше, чем обычное настороженно-задумчивое. Наверное, тяжело отвечать за всех, при этом ещё и не имея возможности покинуть замок, чтобы хоть немного развеяться. Постоянно думать о будущем, прошлом и настоящем, бороться с тем, чего не знаешь.

«Как бы я хотела тебе помочь», — подумала она, засыпая.