Тринадцатая

— Да уж, их теперь под замком не удержать, взрослые стали. — Джейк вздохнул. — Любовь у них там, секции, учеба. Юшенг и Назир вчера вообще заявили, что квартиры хотят себе купить. Надоело им, видите ли, что в их комнатах видеокамеры стоят.

— Если они купят, то и остальные «братья и сестры» тоже самое сделают, — Кукушка схватился за голову. — Ну почему все эти вопросы валят на нас? Военные, после того как убедились, что у ребят нет никаких сверх способностей, и они не собираются завоевывать планету, то же особого интереса не проявляют. Один только маразматик Турин косит своим глазом в их сторону и ждет, когда им черепушки вскроют. Это ж ему уже за восемьдесят, а все на отдых уходить не собирается.

— Ну, при нынешней медицине, он еще лет пятьдесят нам мозги будет компостировать.

В кабинете появилась голограмма миловидной девушки.

— Олег Алексеевич, машина ожидает у центрального входа. Для вас выделен воздушный коридор А-8. Уровень загазованности в норме, температура воздуха …

Кукушка махнул рукой и изображение исчезло.

— Ладно, я поехал. Чую, сейчас все снова завертится по-новому. Ей-богу, лучше б этот корабль не двигался.

29 сентября 2078 г. Санкт-Петербург. Закрытая территория НПКО

Лиля вышла из медицинского блока, где сдала анализы крови и по пути заглянула в кабинет к Марии Сергеевне.

— Доброе утро, Лили, — Маша отложила планшет и кивнула на кресло. — Присаживайся.

— Да я на минуточку, — девушка явно не знала, с чего начать разговор, теребя концы волос. — Скажите, долго нас еще будут держать в Центре? Почему после того, как корабль немного сдвинулся, нас снова заперли здесь? Мы-то тут причем?

— Прости, но проект снова взяли под свой контроль военные, мы же вам объясняли. Они считают, что корабль возможно как-то среагировал на вас. Вы можете учиться и общаться с друзьями он-лайн и, надеюсь, это ненадолго.

— Но это же бред! — Лили в отчаянии всплеснула руками. — Мы имеем такие же права, как и все! Мы сейчас, словно в клетке.

— Милая, я понимаю, но…

— Мы всегда будем пленниками, да? — Лили, нахмурившись, пристально посмотрела на женщину. — Даже когда нас пустили в город, якобы для адаптации, за нами неизменно следовала охрана, а эти надоедливые дроны с видеофиксацией стали уже неотъемлемой частью нас самих. Вы бы хотели себе такой жизни? Быть образцом для опытов, находиться под наблюдением двадцать четыре часа?

— Лили, мы все устали… И вы и мы, сотрудники лаборатории. Думаешь, нам все эти годы было легко? За нами так же охотились журналюги, а любопытные проходу не давали, пытаясь узнать подробности про…

— У вас есть дом, место, куда вы можете уйти, скрывшись от всех. — перебила Лили. — А у нас его нет. Центр не наш дом, это клетка, хоть и золотая. Сколько нас будут тут держать еще? Десять, двадцать лет? Разве это жизнь? Почему нас не пускают к кораблю? Если он действительно среагировал на нас, то может нам наоборот стоит туда поехать и посмотреть, что будет.

— Военные считают, что это опасно, ведь никто не знает, чем это обернется для остальных жителей Земли. — Маша встала и, заложив руки за спину, стала медленно ходить по кабинету. — Ты несправедлива со своими претензиями ко мне и другим сотрудникам Центра. Мы люди подневольные и так же заперты в этой, как ты говоришь, клетке.

— Простите, — девушка подошла к Маше и взяла ее за руку. — Просто стало уже невыносимо сидеть в четырех стенах.

Лили вышла из кабинета Марии Сергеевны в расстроенных чувствах. Она и остальные ребята любили добродушную и внимательную к их просьбам женщину, которую знали с самого детства. Она не хотела причинить боль своими словами, понимая, что от Марии ничего не зависит, и все же она высказала о настроении всех остальных двенадцати ребят. Больше месяца их не выпускали за пределы Центра, заставляя снова и снова проходить обследования, часами беседуя с военными, которые, дай им волю, давно бы уже упрятали в какой-нибудь секретный бункер для опытов.

Когда она неторопливо шла по коридору, то неожиданно почувствовала, как в виски словно ударила молния. Невольно зажмурившись от боли, чтобы не упасть, она оперлась рукой о стену. Это был сигнал, что головные боли снова вернулись.

— Нет, пожалуйста, только не это! Только не голоса в моей голове! Оставьте меня в покое!

08 ноября 2078 г. Санкт-Петербург. Закрытая территория НПКО

Лили зашла в одну из «хобби-комнат», где ребята реализовывали свои предпочтения и таланты. У Лили было свое увлечение — ухаживать за живыми рыбками в аквариуме. В помещении она заметила Марка и Надежду, которые склонились над каким-то небольшим прибором.

— Чего делаете? — спросила она на тайном языке, который ребята придумали еще в детстве.

— Глушилку. — коротко ответил Марк, смахнув непослушный локон со лба. — Она будет делать помехи при работе записывающих устройств