Тринадцатая девушка Короля

— Полагаю, что Счастливчик, — несчастным голосом ответил на мой вопрос Кэй. — Фули, ты что там делаешь?

— Вас-с-c-сду.

— Что? — Кэйнаро с сожалением отпустил мою руку и, вступив в темноту, окружавшую куст, выудил из нее мальчишку, в котором я с удивлением узнала одного из сыновей сапожника. Интересно, что он в столь поздний час забыл возле особняка градоначальника? Лавка его отца, если мне не изменяла память, находилась в другом конце городка. — Что ты трясешься, как припадочный?

— Так с-с-с-самерс-с-с, — признался мальчишка и тут же громко чихнул.

Кэй выругался, одной рукой схватил его за шиворот, второй вцепился в мою ладонь. Найку пошел сам, без понуканий. И мы все вместе двинули к крыльцу.

Правда войти в дом с первого раза у нас не получилось — дверь оказалась заперта. И странное дело, открыли нам не сразу, а лишь после того, как сбоку отворилось маленькое окошечко, в котором на мгновение показались всклокоченные бакенбарды Ноя. Что за новость?

Узнав нас, дворецкий воскликнул что-то радостно-нечленораздельное и принялся активно греметь засовом и отпирать замки, крича во все горло, чтобы Ула ставила на огонь ягодный морс и мед.

— Что у вас тут происходит? — пробормотала я, едва переступив порог. — Мори в поря…

И осеклась, напоровшись взглядом на среднего сына Нoя и Улы, который у родителей появлялся довольно редко, так как большую часть зимы проводил за охотой. Но сегодня в гости к родителям он явно пришел не просто так, а, если судить по взведенному и направленному на входную дверь самострелу, с какими-то скрытыми мотивами.

Кэйнаро, глянув на мужчину, поднял вверх большой палец и одобрительно кивнул, после чего, пользуясь тем, что Ула начала квохтать надо мной, как квоча над своим выводком, а Рейка ей весьма успешно вторила, корча при этом страшные рожи и отчаянно подмигивая сразу двумя глазами, велел Ною отвести пленника в подвал.

— В подвал… — проворчал дворецкий, недовольно сопя. — Корми их еще, вражин этих… Может, этого сразу в садике прикопаем? Уж больно мне его рожа не нравится. А что? Я как раз сегодня мусор жег, так земля в одном месте очень хорошо подтаяла, мягкая, могилку легко будет рыть.

Я с любовью глянула на старика и широко улыбнулась.

— Я подумаю над твоим предложением, — ответил Кэй, чем заставил и без того белого, как смерть Найку, еще больше побледнеть.

Ной неласково толкнул нового заключенного в сторону нужной двери, а мы все, кто остался в холле, посмотрели на Кэйнаро. Все, кроме Фули. Тот в данный момент блаженно жмурился, грея руки о кружку горячего морса.

— Счастливчик, ты как? — Кэй улыбнулся. — Речевые способности к тебе вернулись?

— А? — парень ошалело распахнул глаза, явно не понимая, чего от него хотят.

— Говорить, спрашиваю, можешь? Нормально и не заикаясь?

Фули тут же отставил кружку на столик для писем — не знаю, почему, но из холла мы так и не ушли, разговаривали прямо там, выстроившись в неровный кружок, в центре которого располагался тот самый столик — и, вытянувшись в струну, отрапортовал:

— Господин ворнет, докладываю. За объектом следил неотрывно, как было велено. С самого утра с него глаз не спускал. Оне сегодня спали допоздна, потом от завтрака отказались и к Папаше в инн забурились. О чем и с кем он там говорил, я не знаю — внутря я не совался, но только вышел он оттудать скорехонько и сразу в лес побежал. Да так резво, будто животом мается, честное слово. Я чуть поспевал за ним.

Кэйнаро отчет слушал внимательно, кивал, а я ничегошеньки не понимала. Какой объект? Зачем он за ним следил? Я вопросительно глянула на Рейку, но та в полном недоумении лишь пожала плечами.

— Не упустил?

— Как можно? — Фули обиженно шмыгнул носом. — Проводил до землянки и обратно на постоялый двор. Там он поднялся к себе в комнату, но тут же спустился вниз с бумагами.

Мальчишка вручил взиравшей на него с открытым ртом Уле кружку и полез рукой за пазуху, бормоча:

— Куда ж я их… моржья отрыжка! А! Нашел. Вот с этими вот бумагами, — довольно ухмыльнулся, продемонстрировав нам щербинку между двумя верхними зубами и откровенно наслаждаясь тем, как вытянулось у Кэя лицо.

— Те же самые? Ты что, их спер, что ли?

— Чего спер-то?! Господин ворнет, я ж вам поклялся, что никогда больше… А вы сразу — спер!

— Прости, прости! — Кэй поднял руки вверх, сдаваясь и извиняясь одновременно. — Я не хотел тебя обидеть. Так, значит, не спер?

— Перерисовал, — буркнул мальчишка. — Я ж в бумажки-то евоные объекту через плечо заглянул, больно хотелось рассмотреть, чего он там вымалевывает так усердно. Память у меня хорошая, знаете? Один раз гляну — и все, уже ни за что не забуду. Меня и батя всегда с собой в район на модные показы берет, чтоб я внимательно на новую обувку смотрел, а потом дома ему весь узор, каблук там и все остальное перерисовывал. Ну. Так узор — это ж сложно, а тут карта. Тьфу! И ладно б еще какая заморская, так нет, наша. Красногорская. Ну и уж на ней — вот тут, видите? — восемь крестиков по всему лесу. И промеж ими линейки разные, вот эти, ага. А на месте Храма кружочек. Вот.