Тринадцатая девушка Короля

Увы, но ничего хотя бы отдаленно напоминавшего ведро, я в комнате не обнаружила. Здесь вообще было как-то пусто: три крюка в стене, на которых висели два полотенца и один мужской халат, лохань для купания, намертво привинченная к полу, большая причудливая ваза с узким дном и широким горлом — не знаю, кто и с какой целью ее сюда поставил, но я только обрадовалась возможности оживить успевший завянуть невестин букет, все-таки мне его Маарит подарила, жалко, если он быстро погибнет — да странной формы стеклянная миска, обыкновенная, белая, но с дыркой на дне и почему-то приклеенная к стене примерно на уровне моего пупка. Пахло из нее сладкими фруктами, но для чего она нужна, я, сколько ни думала, так и не смогла понять, а потому, сделав руками знакомый пасс — благо, по маг-домоводству у меня всегда только хорошие оценки были — я эту посудину от стены отодрала да бесполезную дырку поплотнее куском тряпки, тут же валявшейся, заткнула.

Первым делом я в спальне полы от крови отмыла, потом уже ковры почистила да платье застирала, а когда пошла с мужа штаны, забрызганные карфьей кровью стаскивать — не мог же он меня самого ценного, не сняв штанов, лишить! — на всякий случай мокрой тряпкой по простыне прошлась, чтобы цвет немного подсветлить да лишнее убрать.

В общем, только-только я с уборкой закончила да стеклянную миску, из которой фруктами теперь несло так, что у меня глаза слезиться начали, обратно к стене приклеила, Рэйху-на-Куули в себя приходить и начал.

— М-м-м-м… — простонал он, и я торопливо закрутила серебряной кране головы на место.

— Куули-на?

— Кхе-кхе, — старик приподнял голову, посмотрел на меня красными, совершенно больными глазами и тут же рухнул обратно. — Ты что здесь забыла в такую рань, Эстэри?

Я посмотрела в окно, откуда мне насмешливо подмигивало полуденное солнце.

— В смысле, зачем ты вообще сюда пришла? Почему не в своих комнатах?

Хорошенькие новости! Я от обиды даже губы поджала. У меня, оказывается, есть собственные комнаты, а я об этом впервые слышу!

— И почему здесь так воняет рыбой и цедрой! Как в сортире рыбацкой харчевни, чтоб мне провалиться.

Я с независимым видом расправила складки отвратительно мокрого платья и предложила:

— Могу окно открыть.

— Можешь — открывай! — разрешил Рэйху, и я поторопилась выполнить его приказ. Морги его знают, может он, как батюшка, по два раза повторять не любит, сразу вожжи в ход пускает. — Йитит твою мать! Это что такое?

Я замерла с поднятыми руками, закусила губу и решила, что в сложившейся ситуации лучше всего делать вид, что я вообще не понимаю, о чем речь.

— А? — толкнула ставни, впуская в спальню знойный воздух, и только после этого решилась оглянуться.

Рэйху-на-Куули сидел на кровати и, выпучив глаза так, что, казалось, еще секунда и они, если не выскочат из орбит, то, как минимум, лопнут, смотрел на творение рук моих. Ну, то есть на старательно измазанные карфьей кровью простыни.

— Вот это вот что такое, я тебя спрашиваю? — страшным голосом спросил он, впрочем, в мою сторону не глядя.

Я решила, что пора смутиться, старательно напряглась и промямлила:

— Ну, это… это.

Рэйху наградил меня мрачным взглядом.

— Это?

Заглянул под покрывало, которым я его укрыла после того, как все, что на нем было ниже пояса надето, сняла, и странно хрюкнув, пробормотал:

— Вот же мерзавка, даже нательное снять не постеснялась.

— Я? — мне всегда говорили, что вру я просто виртуозно, вот и сейчас даже обиженные слезы на глазах выступили. — Да вы сами… И сняли… и это… и потом.

Куули внезапно закашлялся, что, как я уже успела узнать, заменяло ему смех, и упал на подушки, а я осталась переминаться с ноги на ногу у подоконника, раздражаясь из-за его веселья и не зная, как на все это реагировать.

— Дурища! — наконец выдавил из себя Рэйху. — Да даже если бы я мог… Светлые воды, послали боги наследницу, даже если бы я мог сделать тебя своей женой по-настоящему… То чем, по-твоему, я должен был нанести тебе такую рану, чтобы из нее столько крови вылилось?

Теперь мне уже не пришлось изображать смущение, потому что щеки запылали так, словно я два часа на солнцепеке проспала.

— Может быть, моей? — насмешливо изогнул бровь старик и уже не закашлял — забулькал.

— Очень смешно, — процедила я.

— А то нет? — всхлипнул и закрыл лицо руками. — Клянусь, я первый в истории ильмов муж, которого жена со свету решила сжить тем, что заставила со смеху лопнуть… Ой-й-е-е… Я старый человек, такие потрясения вредны для моего здоровья…

Я молча взяла с прикроватного столика стакан и, сходив к кране, принесла этому весельчаку ледяной воды.

— Выпейте сами, — ласково попросила я. — А то я ведь и на голову могу вылить.

Рэйху благодарно кивнул, сделал несколько жадных глотков, а потом снова рассмеялся, но уже совсем другим смехом, словно в этот раз он смеялся над самим собой: