Тринадцатая реальность (СИ)

— Знаешь, в чем между нами разница, если не считать того, что я простой князь, а ты великий? — спросил я. — Во мне живет память человека, который жил в страшное время. Незадолго до его рождения по десяткам стран прокатилась такая война, которую ты себе просто не можешь представить. В огне исчезли тысячи городов, и были убиты десятки миллионов людей, причем гражданских погибло гораздо больше, чем солдат. И их не только убивали при бомбежках и артобстрелах городов, их расстреливали, вешали и травили газом. А потом изобрели новые бомбы, каждая из которых могла стереть с лица земли город. Изобрели многие, но применили только американцы, о которых ты только что пекся. Причем применили не по необходимости, а просто испытали на двух городах, в которых жили соотечественники твоей жены. Больше двухсот тысяч человек погибли сразу, тысячи умирали от последствий взрывов много лет спустя. Никаких армейских частей там не было.

— Это ужасно, — сказал он. — Мне в такое даже плохо верится, но при чем здесь мирные американцы? Решали‑то не они!

— Запомни, что непричастных не существует! — сердито сказал я. — Тебе, как великому князю, это нужно хорошо знать. Могли бы американские генералы двести сорок раз применять военную силу за последние двести лет, если бы им это не позволял их собственный народ? Народ, налоги с которого шли на производство вооружений и содержание армии! Почти все время этот народ одобрял политику своих властей и возмущался только тогда, когда что‑то не получалось, и в Америку начинали вереницей везти гробы с американскими парнями. А когда эти парни тысячами убивали каких‑то там корейцев или вьетнамцев, большинству до этого просто не было дело. Убивают, значит, этого требуют интересы Америки! Их так и называли — молчаливое большинство. А для тех немногих, у кого была совесть и смелость протестовать, хватало тюрем.

— Ты их не любишь, — заметил Олег.

— А не за что их любить, — ответил я. — Отдельные американцы могут быть замечательными людьми, а вся нация… Их мало кто любил, в основном ненавидели, завидовали или боялись. Они жили за счет других, ввергая в войны и беспорядки те страны, которые считали для себя опасными. А из тех, кого удалось подмять, а таких было много, тянули все соки. Все богатства таких стран уходили у их народов, как песок сквозь пальцы, чтобы безбедно существовали эти… Ладно, не хочу о них говорить.

— А яд — это все равно дрянь!

— Может быть, — согласился я, — но в покинутой мной реальности на наши города были нацелены и ракеты с такими ядами. В конце концов, неужели ты считаешь, что мгновенная смерть от яда страшнее, чем мучительная смерть в огне от взрыва? Какая для человека разница, чем ты его убьешь? И не нужно мне говорить, что нельзя обстреливать города. Если к нам придут американцы, орудия их кораблей обстреляют города, а авиация будет их бомбить. В этом логика войны. Мало убить солдат и уничтожить танки. Рабочие сделают другие машины, а правительство найдет солдат. А если ты посеешь в народе страх, нарушишь управление и разбомбишь заводы, ты тем самым разрушишь врагу тыл и быстро выиграешь войну. Война ведется не с армией, а с народом, поэтому и страдать будет народ.

— А почему Сан–Франциско? — спросил он.

— Надо показать силу, — объяснил я. — Уничтожим их корабли и пустим одну или несколько ракет. Ставится задача не убить как можно больше людей, а показать свои возможности, поэтому яда, наверное, не будет, обойдемся взрывчаткой.

— Аляска?

— Аляска, — подтвердил я. — Дело даже не в самой земле, которая когда‑то была нашей — у нас своей девать некуда — а в самом факте нашего присутствия. Не только они могут повсюду наводить свои порядки, найдется и на них управа! Пусть попробуют пожить бок о бок с сильным соседом.

— Хорошо, ракеты, — сказал он. — Будет что‑то еще?

— Будет много нового, — ответил я. — Что‑то мы оставим только для себя, другим поделимся с остальными. Извини, мне тебе об этом очень сложно рассказывать.

— О чем беседуете? — спросил подошедший Андрей.

— Рискнул бросить женщин? — спросил я. — Не утонут?

Через неделю после прибытия он начал обращаться ко мне на ты, ну и я ответил тем же самым. Елена на наше панибратство не обратила внимания, а Александру оно удивило. Но она удивлялась недолго, и в тот же день женщины последовали примеру своих мужей.

— Не хотят они выходить из воды, — ответил он, занимая третий лежак, — а мне уже надоело. Так о чем говорили?

— О ядах, — ответил Олег. — Ты о них знал?

— Нашли тему для разговора, — удивился Андрей. — Не вздумайте говорить об этом при женщинах.

— Значит, знаешь, — сделал вывод Олег. — Отец был в Братстве, поэтому тоже должен знать. Один я среди вас незнающий.

— Узнал бы и ты, — ответил Андрей. — Сейчас ты не сможешь дать правильную оценку.