Тринадцатая реальность (СИ)

— Об этом нужно спрашивать у вас, — сказал он. — Вы установили именно такие правила, и пришедшие в ваш мир вынуждены были их принять. Если бы у всех сохранилась память, они играли бы в жизнь, сейчас они живут. Ведь у вашей жены нет детей?

Меня накрыло бешенство. Вскочив с кресла, я бросился его душить и проснулся. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а страх не отпускал, а, наоборот, становился все сильнее! Рядом под одеялом посапывала жена, а за окнами в свете фонарей летел и кружился снег. Я постарался взять себя в руки, и это получилось. Идиотский сон зародил сомнение в реальности собственной жизни, и с ним надо было срочно разобраться. Еще не хватало из‑за этого свихнуться. Что там было? Я все это придумал? В подобное не верилось. Даже если мозг сам дорисовывал детали, его все равно на подобное не хватило бы. Ангел говорил, что мир безумный, но я его таким не считал. Очень отличается от моего, но все логически увязано и нет явных нелепостей. А отсутствие ребенка у Веры вообще не аргумент, тем более что Елена уже была беременна, а, если верить ангелу, такого быть не могло. А если не верить в этом, то с таким же успехом можно предположить, что он врет и во всем остальном. И вообще это просто кошмарный сон. Я немного успокоился, но вторично заснуть не удалось. Стараясь не разбудить жену, я встал с кровати и по ковру прошел к окнам. Не знаю, как пурга действует на других, но меня почему‑то всегда успокаивал вид летящего по ветру снега. Я стоял, пока не замерзли ноги, а потом вернулся в кровать, лег и уснул. Утром сон вспомнился, но уже не вызвал никаких эмоций. Жена еще спала, но на этот раз я ее своим шевелением разбудил и был схвачен за руку.

— Куда? — спросила она, рывком притягивая меня к себе. — Жена замерзла, а ты убегаешь? Немедленно грей!

Сегодня «согревание» длилось больше обычного и прошло как‑то не так.

— Что‑то случилось? — спросила Вера, заглядывая мне в глаза. — Столько нежности… Я уже и не помню, когда ты был таким, наверное, только сразу после свадьбы. Потом было еще лучше, но как‑то привычно, что ли.

Я решился и впервые рассказал ей всю правду до конца, а потом еще и свой сон.

— Для меня это ничего не меняет, — сказала она. — Здорово, конечно, знать, что после смерти будет хоть какая‑то жизнь, хотя это далеко от того, во что я верю. Но твой сон — это ерунда. Как я могла к тебе прийти и согласиться все забыть, если я помню всю свою жизнь в якобы придуманном тобой мире? И у всех остальных тоже так. Ты им и жизни всем выдумал? Такого просто не может быть, поэтому не морочь себе голову. Хочешь, стукну, чтобы поверил в мою реальность?

Наша возня привела к тому, что опять занялись «согреванием» и пришли на завтрак одними из последних.

— Чем займемся? — спросил я, когда приступили к десерту.

— Сходим к Елене, — решила жена. — Она стала такой ранимой и плаксивой. Поглажу живот, и она как‑то сразу успокаивается. Сказал бы ты Олегу, чтобы он проявлял свою любовь не только в кровати. Видно, что любит, а при мне ни разу ее не приласкал. Ты у меня не такой.

— Это точно, — согласился я. — Как забеременеешь, я не буду тебя спускать с рук.

Закончив с завтраком, направились к комнатам друзей. Когда подошли к стоявшим в карауле жандармам, старший сообщил, что в комнатах никого нет.

— Вышли минут двадцать назад и куда‑то ушли с охраной, — сказал мне офицер. — Извините, князь, но нам больше ничего не известно.

Сходили к Андрею, но и там нам ответили то же самое. Пришлось возвращаться домой. Я сел писать уже седьмую книгу, но вскоре пришлось прерваться. Зазвонил телефон, который взяла жена.

— Леш, — растерянно сказала она, войдя в гостиную. — Только что умер Владимир Андреевич… Звонил Олег. Он хочет, чтобы мы побыли с Леной. Ему стало плохо, а врачи ничего не смогли сделать.

Мы вернулись к комнатам друзей и нашли в спальне заплаканную Елену. При виде нас она опять разревелась. Я впервые ее обнял и стал гладить волосы и говорить те ласковые слова, которые обычно говорят в таких случаях. Если бы ее взялась утешать Вера, они бы сейчас плакали вместе, а в моих руках она быстро успокоилась.

— Мне больше жалко Олега и Елену Николаевну, — призналась девушка. — Она сидит возле мужа, как сделанная из камня, и ни на что не реагирует.

Примерно через час пришел Олег.

— Спасибо, — сказал он мне. — Ей сейчас нельзя переживать, а тут такое…

— Как мать? — спросил я.

— Плохо, — ответил он. — У отца обширный инфаркт, причем все случилось очень быстро. А с матерью сейчас даже нельзя разговаривать.