Тринадцатая реальность (СИ)

— Мы этим занимаемся тридцать лет, — напомнил он. — А теперь представьте, что где‑то собрали маленьких мальчишек и лет за двадцать воспитали в них жестких и непримиримых бойцов, фанатично преданных кому‑то из наших хозяев. Жизнь европейцев им чужда, как и они сами, а если в них еще разожгли ненависть и дали большие деньги… Ведь надо быть идиотом, чтобы уверится в том, что тебя за предательство завалят золотом. Скорее всего, что‑то заплатят, но вряд ли много. А отношение будет как и к остальным русским, даже хуже. Предателей не любит никто, хоть ими пользуются.

— А здесь делается что‑то еще, кроме отравы? — спросил я.

— Что‑то вы совсем скисли, — неодобрительно сказал профессор. — Учтите, что почти все, что я вам рассказал, — это вымысел. Может быть, все будет совсем не так, как фантазировали местные мыслители. А делают много чего и не только у нас. Не удивлюсь, если узнаю, что кое‑что изготавливают на столичных фабриках. Это, конечно, дороже, но у нас не все можно сделать. Я обещал вам вино, но совсем заболтался и забыл.

— Ничего страшного, — успокоил я его. — Я, Дан Евгеньевич, вообще не пью.

— Больны? — сочувственно спросил он. — Нет? Похвально, но странно для вашего возраста. Уже уходите? Жаль. Приходите ко мне в любое время без приглашения. Как выздоровеет отец, передайте, что я его тоже пригласил.

Домой я вернулся в подавленном состоянии. Я почему‑то сразу уверился в том, что рассказанные мне домыслы имеют очень много общего с реальностью. Если это так, то будущее вырисовывалось страшное. Миллионы погибших горожан, паника и полный хаос. Война будет и в этом случае, но Суханов прав в том, что нужно выдержать только первый натиск. Не станут с нами воевать, когда не останется тыла. Армии вернут домой, чтобы навести хоть какой‑то порядок. Но это вражда и ненависть с основными государствами Европы, и не на годы, а как минимум на сто лет. Одно дело, когда ты сам где‑то в Африке травишь негров, и совсем другое, когда травят тебя. А ведь после такого развалится вся колониальная система, и весь мир полностью изменится.

— Очень похоже на правду, — сказал отец, после того как я пересказал ему разговор с профессором. — Если удалось получить такие яды, то остальное — это только вопрос времени и денег. Турции не очень трудно дать по зубам, а одна Япония на нас не полезет. Даже в случае каких‑то успехов она не удержит захваченное, может и свое потерять. Остаются одни Американские штаты. В Америку никакую отраву не повезут, но и они одни у нас много не навоюют. А вот воспользоваться случаем и перехватить колонии своих союзников янки могут. На все сразу у них не хватит сил, но большую часть возьмут, а потом так усилятся, что доставят много неприятностей. И еще одна неприятность будет в том, что через некоторое время подобные яды будут у многих. И не так уж сложно будет все повторить и привезти отраву в наши города. Жить в изоляции?

— Такие яды не так просто создать, — сказал я. — В мире старика их сделали еще более сильными, но на это затратили огромные средства и много времени.

— Здесь тоже долго работали, но ведь сделали, — возразил отец. — Найдут и время, и деньги, и умные головы.

— Вот тогда и пригодятся мои знания, — сказал я. — Я очень много знаю, и если нам дадут время усилиться, никто на нас с кулаками уже не полезет.

Подошло время обеда, и я без всякого аппетита поел суп с ветчиной и, оставив Ольге мыть тарелку, ушел в свою комнату и лег на кровать. Я хотел обдумать все, что узнал, разложить по полочкам и понять, к чему приведет мое вмешательство. Чем дольше я думал, тем больше мне все здесь не нравилось. Если верно то, что мне рассказал профессор, то все кончится гонкой вооружений в первую очередь с Американскими штатами. Да и европейские государства рано или поздно придут в себя и к ней подключатся. Неужели мы обречены на борьбу с ними? И мои знания дадут лишь временное преимущество. Пока еще мы сможем все сделать! Многое все равно не получится держать в секрете, иначе толку от него…

— Что ты такой мрачный? — спросила Вера. — Узнал что‑то неприятное?

— Узнал, что бог нас создавал зря, — ответил я. — Столько жадности, злобы и ненависти к себе подобным, сколько их у людей, больше нет ни у каких других существ.

— Хороших людей больше! — возразила она. — И вообще в жизни много хорошего. Расскажи, что тебя так расстроило. Может, тебе наврали, и не стоит себя так изводить.

— Может быть, малыш, — согласился я и, притянув ее к себе, начал целовать.

— Не сейчас, — она оттолкнула меня и отодвинулась к краю кровати. — У тебя получился очень вкусный суп, которым я объелась.

— Хорошо, — согласился я. — Отложим на потом, а сейчас просто полежим, и ты мне расскажешь о своей жизни. Позор: женился и почти ничего не знаю о своей жене. Вечером я буду досказывать о себе, а сейчас послушаю тебя.

Она подобралась поближе, положила голову мне на грудь и начала вспоминать детские годы. На время тяжелые мысли были забыты.

Глава 11

Утром все‑таки пришлось прибегнуть к колбасе с хлебом и свежим огурцам.