Тринадцатая реальность (СИ)

— А что вас в этом удивляет? — спросил я. — Вы хорошо выслушали то, что вам говорил господин Фролов? Значит, вы его не поняли. В моем перечне тем их около сотни, а расписал я пока только одну, да и то не полностью, затратив на это месяц. Конечно, не все я знаю так подробно, но все равно мне вас учить с год, если не больше. Цивилизация, знания которой находятся в моей голове, обогнала вас настолько, насколько вы сами обогнали монголов. Если я откажусь с вами работать, вы можете попытаться что‑то вытянуть из меня насильно. Может получиться, а может и нет. А если даже получится, где гарантия, что я вам сказал все или не ввел в заблуждение? Дам вашим ученым какую‑нибудь тупиковую идею, и пускай они потом десятилетиями бьются над ее решением! Наука и насилие несовместимы, плохо, если вы этого не понимаете!

— И чего же вы хотите? — спросил он.

— Прежде всего я хочу доверия и уважительного отношения! — сказал я ему. — Напортачили, извольте исправлять! Передадите моей тете и отцу жены о том, что мы живы и переправите нам их письма. Вам будет нетрудно договориться о том, чтобы они молчали, поэтому я здесь не вижу сложностей. Кроме того, должны выполняться все мои заявки.

— Хотите сделать записи для грампластинок? — спросил он. — А зачем это вам? Если нужны деньги, вам их дадут и так.

— Это хорошо, что вы вспомнили о деньгах, — кивнул я. — Мы к ним еще вернемся. Я уже говорил Фролову, что мои знания не ограничиваются наукой. Я хорошо помню множество книг, фильмов и песен. Возможно, я займусь и книгами, но пока будут только песни. Я не могу постоянно печатать, иногда нужно и отдыхать, и как‑то развлекаться, вот я и буду петь песни. Думаю, что это занятие поможет мне вытянуть из депрессии жену. Вы все неплохо здесь устроили, но недодумали в части развлечений. Это не пустяк, когда людей изолируют от мира на годы.

— Ладно, я об этом поговорю, — согласился он. — Для вас что‑нибудь придумают. И с родственниками не вижу проблем. Что еще?

— Вы правильно подняли вопрос денег. Мы взяли с собой крупную сумму, но моя семья не привыкла себе в чем‑то отказывать, поэтому ее надолго не хватит.

— И сколько же вам нужно? — спросил он.

— Пока мне не нужно ничего, — ответил я, — но если потребуются деньги, я их должен получить. В любом случае речь не идет о больших суммах, поэтому это вас не затруднит. И верните наши сертификаты. О каком доверии может идти речь, если нас фактически шантажируют изъятием вкладов?

— Поговорю, но ничего не обещаю, — ответил он. — Это все?

— Хочу задать вопрос, — сказал я. — Вы начнете этой зимой?

— Почему вы так решили? — насторожился он.

— Сюда поступило распоряжение закончить все работы до весны, значит, у вас почти все готово. Если учесть, что уже до многих дошло, в какой мы все заднице…

— Ну у вас и выражения, князь, — хмыкнул он.

— Надо же, вы вспомнили о моем титуле! — усмехнулся я. — Нас его еще не лишили?

— Собирались, но не успели, — ответил он. — Помешала ваша смерть в огне, так что в чем‑то этот пожар пошел вам на пользу.

— Вы начали устранять мешающих вам иностранцев, — продолжил я, проигнорировав его слова о пользе пожара. — Такие резкие жесты после тридцати лет глубокой конспирации тоже говорят о вашей готовности. А зима… Зиму я бы выбрал из‑за трудности военных действий.

— Может, вы и правы, — сказал он. — Я не принадлежу к верхушке нашего руководства и о многом, как и вы, могу только догадываться. А почему вы спросили?

— Если все начнется зимой, летом мы должны покинуть лагерь. Помощь я буду оказывать, но где‑нибудь в более цивилизованном месте.

— Вы понимаете, что я такие вопросы не решаю? — спросил он. — Кое‑что решу сам, а обо всем остальном доложу руководству.

— Я могу подождать, — согласился я, — но работы от меня не ждите.

Я хотел уйти, но он меня опередил: встал из‑за стола, кивнул мне и вышел из комнаты. За дверью послышался невнятный разговор, а когда он закончился, вернулся Фролов.

— Ваш гость сбежал, пойду и я, — сказал я ему. — Буду ждать ответа на свои требования.

— Вы произвели на него впечатление, — заметил Владимир. — У нас всего несколько человек, которые могут себе позволить ему возражать, а вы не просто возражали, а ставили условия.

— С такими только так и надо, — сказал я. — По крайней мере, когда их есть чем прижать.

Вернувшись домой, я первым делом нашел отца и все ему рассказал.

— Если бы решали здешние ученые, я бы ни о чем не беспокоился, — сказал он, когда я закончил, — но наверняка решать будут люди, далекие от науки. Смогут ли они оценить твою пользу?