Тринадцатая реальность (СИ)

Весь остальной путь проехали молча. К себе я поднялся в сопровождении телохранителя. Уже в прихожей я услышал доносившийся из гостиной громкий голос отца Веры. Когда я открыл в нее дверь, был схвачен и так сжат в объятиях, что затрещали кости.

— Папа, ты его задушишь! — засмеялась жена. — Отпусти, он мне еще нужен живым!

— Подрос и заматерел! — говорил Николай Дмитриевич, поворачивая меня своими ручищами. — Уже не тот хилый мальчишка, которому я отдал дочь! И эту лентяйку заставил заниматься, хвалю!

— Извините за то, что произошло, — смущенно сказал я. — Затея с пожаром не наша, но косвенно я виноват. Если бы не та статья…

— Если бы да кабы, — сказал он. — Ладно, чего теперь об этом говорить. Горе мы, конечно, испытали, но была и радость, когда все выяснилось. И теперь у вас есть могилы, поэтому будете жить долго–долго!

— Надолго к нам? — спросил я.

— Сегодня побуду, а завтра вернусь, — ответил он. — Все дело на сыне, а он еще слишком молод для того, чтобы долго его тянуть.

В нашей комнате зазвонил телефон, и пришлось на время прервать разговор. Звонил Гинер.

— Здравствуйте, князь! — услышал я из трубки голос Марка Альбертовича. — Я подобрал вам музыкантов. Сколько песен вы думаете записывать под два инструмента?

— Можем записать восемь песен, — ответил я. — Как раз на четыре пластинки.

— Тогда я завтра пришлю за вами машину, — сказал он. — Запишите песни и тут же начнете работать с музыкантами. У нас на студии много подходящих помещений. К которому часу приезжать?

— К трем, — ответил я. — Только у меня будет своя машина, поэтому достаточно будет сказать адрес и встретить у входа, чтобы мы вас не искали.

Договорившись с нашим «импресарио», я вышел в коридор и увидел вернувшуюся из гимназии Ольгу. Вид у сестры был невеселый.

— Не приехал? — спросил я. — Не расстраивайся, я завтра озадачу Машкова, и он быстро найдет твоего Сергея. Выше нос, сестренка! Приехал Николай Дмитриевич, не будем его расстраивать твоим унылым видом.

Я ее немного растормошил, и вечер у нас прошел замечательно. Утром, вскоре после отъезда отца Веры, появилась машинистка. Она отдала мне лист с вопросами, взяла мои ответы и с час печатала то, что я диктовал. Когда закончили, я собрал и отдал ей полторы сотни страниц нашей совместной работы. Интересно, ее тоже заставят все забыть химией и гипнозом? Когда машинистку увезли, я занялся вопросами ученых. Сегодня повезло: из девяти вопросов я смог дать ответ на четыре. Правда, в двух из них вспомнилось немного, но ученым достаточно было дать подсказку, а все остальное они делали сами. Только я закончил, как зазвонил телефон.

— Я говорю с князем Алексеем Мещерским? — спросил меня мужской голос. — Это вас беспокоит Дунаевский из Московской филармонии…

— Вы, что ли, Исаак Осипович? — ляпнул я, не подумав.

— Вы меня знаете? Это очень приятно, — сказал он. — Я к вам звоню по поручению директора нашей филармонии. Хотелось бы узнать, можно ли надеяться на ваше выступление в одном из наших залов? Хотя бы два–три концерта?

— Скажите номер телефона, — попросил я. — Я сейчас не могу ничего обещать, но как только появится возможность, сразу же вам позвоню.

Он продиктовал мне два номера, свой и директора, и попрощался, а я пошел в гостиную, в которой жена играла на рояле.

— И эта женщина врала мне, что ей надоело играть! — сказал я, обняв ее сзади за плечи. — Знаешь, откуда только что звонили?

— Откуда мне знать? — не прекращая играть, ответила она. — Говори, что замолчал?

— Да вот думаю, принимать нам предложение выступить в большом зале консерватории, или ну их всех на фиг?

Глава 17

— Я во всем этом вижу достаточно сложностей и риска, — сказал министр иностранных дел граф Александр Николаевич Муравьев. — Во–первых, трудно будет убедить немцев, не раскрывая им всех наших планов, а делать это очень рискованно. А, во–вторых, предложенный вариант с послом просто нежизненный. Даже если нам удастся его убедить, сам он ничего не решает, а переговоры через посредников займут слишком много времени и вряд ли закончатся так, как мы рассчитываем. Слишком мало времени, к тому же переговоры с немцами привлекут внимание их союзников. Если уж договариваться, то с кем‑то из ближнего окружения кайзера Августа. Я бы рекомендовал его младшего брата принца Иоахима. У нас есть к нему подходы, и я думаю, его можно будет убедить приехать, причем сделать это так, чтобы не привлечь к этому визиту большого внимания.

— Проработайте это в черновом варианте, — приказал император. — Потом соберемся и решим окончательно. Теперь вам слово, Сергей Евгеньевич.