Тринадцатая реальность (СИ)

Звонки начались после нашего второго концерта. Мы уже разучили четыре песни вместе с оркестром, который с небольшой натяжкой можно было назвать эстрадным, но их на концерте не пели и выступили только со своими инструментами. Полтора десятка песен, среди которых были три новые, привели московскую публику в восторг. Конечно, слушать наше исполнение было намного приятнее, чем первые паршивые записи. Мы уже перезаписали часть песен и теперь готовились сделать то же с остальными. В филармонии и после концертов приходилось со многими знакомиться, и кое‑кто из этих знакомых так меня заинтересовал, что я им оставил свой телефон. Теперь за это приходилось расплачиваться. Хоть я уже не тратил время на историю, его по–прежнему было не слишком много. Аппетиты ученых росли, и много времени занимали репетиции с оркестром. Шувалов высказал недовольство по поводу наших концертов и частых поездок, но я его вежливо послал, объяснив, что наше творчество — это прекрасное прикрытие моего участия в их проекте. Сейчас мы тоже собирались уезжать, но не на репетицию, а в гости. Два часа назад позвонил Дунаевский и напомнил о моем обещании его навестить.

— Приезжайте вместе с женой, князь, — попросил он. — У меня в гостях будут очень интересные люди. Все надеются, что будете и вы. Вы обещали мне, а я почти обещал им…

Он был вторым человеком в консерватории, и я любил его творчество в той жизни, поэтому и дал обещание. Хотелось с ним поговорить и понять, почему здесь все искусство, с моей точки зрения, серо и уныло. Я пробовал читать много книг, но не увлекла ни одна. Утомительные описания, косноязычные диалоги и посредственный сюжет. Попадались такие, которые не вызывали сонливости, но и к ним подходило в лучшем случае не слишком лестное определение — «можно читать». Это были по большей части отечественные и французские исторические романы. С кино было еще хуже. Как выяснилось, здесь не было своего Чарли Чаплина. Снимались другие комедийные актеры, но до Чарли им было далеко. Не было и Макса Линдера, и многих других. Фильмы снимали черно–белые, но с нормальной частотой кадров и приличным качеством, вот только смотреть их было просто скучно. Жена трижды вытянула меня в кино, один раз это была кинокомедия. Многие смеялись, а я скучал. В театре было чуть лучше, но ненамного. Единственным спектаклем, который я посмотрел с удовольствием, была постановка Шекспировского «Короля Лира». Хоть этот здесь отметился. Музыка во всех фильмах тоже была посредственная. Видимо, не вдохновляло такое кино композиторов на создание шедевров. Песни в своем большинстве были… так себе. Я не любил романсы, а здесь их пели больше всего. Вот симфонии звучали классно, но я не был любителем классической музыки. Оставались стихи и живопись, но я в них еще не разбирался. Александр Блок здесь был, но мы оба его не любили, а остальных поэтов я не знал. Пушкина и Лермонтова не считаю — это седая старина.

Вызванная группа сопровождения приехала без задержки, и уже через пятнадцать минут мы были у дома, в котором жил композитор. Охранники проводили нас к нужной квартире и вернулись к машине. Встретил нас сам хозяин и сразу же представил своей жене. Насколько я помнил, его жену в это время звали Зиной. Здесь это была миниатюрная женщина с именем Ольга и лицом Натальи Варлей. Потом она весь вечер притягивала мой взгляд. И что эта красивая женщина нашла в мужчине с такой заурядной внешностью, как у Исаака? Квартира Дунаевских не блистала роскошью, но была большой. В просторной гостиной стоял громадный стол, за которым собрались в основном мужчины. Среди них сидели только две женщины, обе молодые и хорошенькие. Процедура знакомства не затянулась. Кроме одной из девиц, которую взяли с собой за компанию, все остальные гости были писателями, поэтами и музыкантами. Одним словом, сборище творческих личностей. Ни одно из имен мне ни о чем не говорило. Стол был уставлен блюдами и напитками, но все было еще нетронутым, видимо, ждали нас. Поначалу отдали должное еде, а когда все подкрепились и оприходовали пять бутылок вина, всякая сдержанность пропала, и до конца вечера уже никто не закрывал рта. Мы были нарасхват, и когда просто разговаривали, сидя уже не за столом, а на диване и стоявших возле него креслах, и позже, когда стали танцевать.

— Вы пишите стихи к своим песням, — говорила танцующая со мной Ольга, — значит, поэт! А написали что‑нибудь просто так, для души? Наверное, стихи о любви?

Она чувствовала, что на меня сильно действует ее внешность и пыталась форсировать отношения, откровенно прижимаясь ко мне грудью, да и всем остальным. Я читал о том, что Дунаевский был бабником, но и женушка у него оказалась тоже из любительниц тяжелого флирта. Я бросил взгляд на жену, но ей было не до меня. Веру обхаживали сразу три ловеласа, пытавшихся превзойти друг друга в оригинальности и остроумии. Одним из них был уже подвыпивший Исаак. Ольга ничем не рисковала, но мне не нравилось поведение моего организма, поэтому эти прижимания надо было прекращать.