Тринадцатая редакция. Модель событий

Марина с Галиной были единственными сотрудниками Тринадцатой редакции, не знавшими, что их ждёт после смерти. Если все остальные познали радость общения с Кастором и Трофимом Парфёновичем и на их примере увидели, что отдыха не предвидится даже на том свете, то с сёстрами Гусевыми всё было несколько сложнее. Никто не мог предсказать заранее, на какой именно «тот» свет они попадут и будет ли он действительно тот, который им нужен, тот, на котором они снова встретят всех своих коллег, теперь уже перепрыгнувших на следующую ступень. Может статься, что они, по праву рождения, отправятся вслед за всеми крысами этого мира и там останутся навсегда или на бесконечно долгое время. А если и не останутся, то вновь родятся крысами, может быть, декоративными, а может, и уличными, но — и в этом заключается особый ужас — начисто забудут о том, что они когда-то были людьми.

Сёстры Гусевы, как и все прочие Бойцы, не боялись смерти. Причём не боялись её демонстративно, отчаянно, потому что в их случае смерть действительно могла стать окончанием всего. Была, конечно, малюсенькая надежда на то, что в крысиный ад отправятся — по заслугам своим — изгнанные из шемоборов Коля и Миша, но теперь и эта надежда исчезла: два шемобора второй ступени — это наверняка они и есть. А значит, их простили и пустили обратно, ну а они, по гнилой своей сущности, явились не запылились, чтобы посмеяться над жертвами своего чудовищного эксперимента. И тогда выходит, что Марине с Галиной просто жизненно необходимо изловить и уничтожить хотя бы проклятого Студента. Не для того, чтобы украсть его человечью смерть — одну судьбу на двоих не поделишь, как ни пытайся. А для того, чтобы, умирая, знать и чуять: хотя бы один должок оплатить удалось. Кровью конечно же — деньгами ведь сыт не будешь, даже засаленными, бумажными. Невкусные они, эти деньги: Галина с Мариной пробовали, и поняли, что лучше менять эти бумажки на сухари, зерно и стеариновые свечки. Ну и на более забористые вещества — тоже.

В приёмной было тепло и уютно. Пахло свежесваренным кофе и липовым цветом, хотя погода на улице, мягко говоря, не располагала к цветению лип, да и лип поблизости не было. Виталик и Шурик принюхались и направились к стоящим в углу вешалкам, чтобы поскорее снять с себя верхнюю одежду.

— Надо же, и ты сегодня рано подорвался! — улыбнулась Шурику Наташа.

— И я! — заявил о себе Виталик. — Я тоже, между прочим, подорвался сегодня рано.

— Тебя-то было слышно с середины лестницы. Причём не только то, что ты говоришь, но даже то, как ты размахиваешь руками.

Виталик с опаской поглядел на свои руки: вроде бы, трещотки к ним никто не привязывал, и колокольчики тоже — ну, ладно, слышно так слышно, ему нечего скрывать, он — человек честный.

— Ты тут, кстати, не видела подзарядку от моего мобильного? — спросил через некоторое время этот честный человек, на всякий случай засовывая руки в карманы. — Потерял на днях, а где — понятия не имею. Вчера все кабинеты обошёл — нашёл десять подзарядок для самых разных гаджетов, но моей там точно не было.

— А дома искать не пробовал? — поинтересовался Шурик.

— Дома! Скажешь тоже! Если я отправлюсь в поисковую экспедицию в недра своего шкафа, то вернусь лет через двести. Ну что, по кофе — и приступаем к делам ?

— Приступайте, — милостиво разрешила Наташа, — только сперва к шефу загляните. Он просил вас к нему обязательно зайти. Вместе или по отдельности, но вместе — даже лучше. Я ещё сказала ему, что такое счастье случается обычно не раньше обеда — чтобы вы оба были в доступе.

Дверь в кабинет Даниила Юрьевича, послушная волшебному слову (а Шурик вообще ни одну дверь без «пожалуйста» не открывает), распахнулась, будто только этого и ждала. А может, и ждала — наверняка шеф и её предупредил о том, кто ему сегодня особенно нужен.

— А я думал, ты в Киеве, экскурсии по городу водишь, — поприветствовал Виталика Даниил Юрьевич.

Откуда, ну вот откуда он узнаёт такие подробности?

— Как экскурсовод я не очень востребован, — заискивающе улыбнулся Техник, — так что я тут побуду, можно?

— Можно. Что у нас с погодой? — безо всякого перехода спросил шеф, ударяя пальцем о палец.

— С погодой пока плохо. Но мы решили поменяться, и тогда всё будет хорошо! — заявил Шурик.

— Поменяться чем? — с интересом оглядел его Даниил Юрьевич. — Головами? Одеждой? Вкладышами от жвачки? А с кем? Со мной? С антиподами? Или сразу с самою погодой?

— Друг с другом. Я возьму на себя Веронику, а он разберётся с Аликом Ореховым.

— Ага, щас, — с неожиданными дворовыми интонациями воскликнул Мёртвый Хозяин, — так я вам и разрешил. По-моему, всё происходит так, как оно и должно происходить: медленно и неправильно, как завещал великий классик. Значит, оба вы на верном пути. Пусть всё идёт, как идёт.

— А если оно не идёт? Если на месте топчется?