Тринадцатая редакция. Найти и исполнить

Так Шурик «приступил» к работе в офисе и честно постарался не подвести брата, не разочаровать родителей и быть как все. Приходил по утрам в офис с опозданием всего лишь на 15 минут (за что его, разумеется, регулярно штрафовали), по вечерам сидел в своей комнатушке, смотрел телевизор и пил пиво, потому что именно так советовали расслабляться коллеги по службе. Расслабиться не получалось, и день ото дня парень всё глубже и глубже уходил в тоску зелёную и депрессию беспросветную. В один прекрасный момент он понял, что больше не может. Самостоятельная взрослая жизнь офисного зомби была ему в тягость, хотелось работать с настоящими, живыми людьми – только где их взять? На работе, в телевизоре и в магазине, где он по вечерам покупал пиво, их почему-то не было.

«Кажется, я так и не смогу стать нормальным человеком – ну, как все, – подумал однажды Шурик. – Вот просто я такой уродился. Рано или поздно выпрут меня и отсюда – кому нужен неудобный и нефункциональный дурачок? И вот тогда я сильно подставлю брата и окончательно разобью родителям сердце. А если я внезапно умру, наверное, они тоже расстроятся, но меньше. Значит, всем будет лучше, если я умру».

Приняв такое исключительно взрослое решение, Шурик стал обдумывать несчастные случаи со смертельным исходом. К сожалению, эти раздумья совпали по времени со сдачей в печать очередного номера газеты и весьма негативно отразились на этом процессе: иными словами, в нужный срок в печать газета не ушла, и это означало, что напечатать её к началу месяца уже не удастся, и вот когда это раскроется – Шурику несдобровать!

Так и не выбрав, что лучше: случайно упасть с крыши, любуясь панорамой вечернего города, или, совершая заплыв через Большую Невку в том месте, где как раз висит знак «купаться запрещено», столкнуться с моторным катером и героически пойти ко дну, – Шурик позволил ногам самим привести его к нужному решению. Ноги выбрали один уютный спуск к воде на набережной реки Карповки. Почему-то вспомнился школьный урок краеведения, на котором рассказывали о том, что карпы в этой реке никогда не водились, а речка получила название в честь расположенного на ней острова, некогда носившего название Карписаари, Вороний остров. Где-то неподалёку каркнула ворона, как бы подтверждая: мол, да, всё так и есть, мои и речка, и остров, проваливай отсюда, человечишко, – и Шурик, отбросив нахлынувшие было школьные воспоминания, решительно уселся на одну из ступенек с таким расчетом, чтобы ноги по колено оказались в воде.

– Буду привыкать, – нерешительно сказал себе он. – Если сразу начать тонуть в холодной воде, это же… это же холодно.

– Блестящая мысль! – раздался за спиной насмешливый голос. – Это ты сам придумал или в «Титанике» увидел?

Шурик испуганно обернулся – на верхней ступеньке, едва держась на ногах, стоял какой-то невысокий, крайне агрессивного вида парень, сильно подвыпивший и явно присматривающий, с кем тут можно подраться.

– Ты не знаешь, с кем тут можно подраться? – с надеждой спросил он у Шурика, видя, что тот и не думает как-то объяснять, почему он оказался в столь нелепой ситуации.

– Может быть… А во-он с ним? – Шурик указал пальцем на противоположный берег, где прогуливался какой-то ничего не подозревающий о готовящемся против него заговоре пенсионер.

– Ну уж фиг. Давай я лучше с тобой подерусь. Во-первых, ты вот он, рядом. Во-вторых, ты всё равно собрался тонуть, так что в милицию жаловаться не пойдёшь. В-третьих, ты мне что-то не нравишься. Слушай, а ты купаться прямо в обуви будешь, да?

– Ой! – спохватился Шурик. – Кроссовки промокли. Какой я всё-таки рассеянный.

– Да плевать, ты же всё равно вот-вот утонешь.

– Но это как-то неаккуратно – в кроссовках. Ну почему ты раньше не подошел, что тебе стоило? Интересно, такие рассеянные люди, как я, кому-нибудь вообще нужны? Есть работа, на которой их ценят и не штрафуют за каждые десять минут опоздания?

Я вот рассеянный очень. Всегда просыпаюсь на полчаса раньше, чем надо, и всегда везде опаздываю минимум на пятнадцать минут. Хорошо, что у меня часы спешат на десять минут, получается, что я опаздываю только на пять минут, а если часы спешить перестанут? Или остановятся? Тогда все поймут, как глубока пропасть, в которую я пал.

При этом я жутко совестливый. «Я пью, потому что мне стыдно». Нет, даже так: «Он крал, и ему было стыдно». Я не краду, но мне все равно стыдно, как будто я краду. Лучше бы уж крал, а то все равно же стыжусь, совсем задаром. Я мечтаю, чтобы хоть раз мои друзья пришли на место встречи на пятнадцать минут позже: они бы пришли, а я уже их жду. У них был бы приятный сюрприз, а у меня – повод гордиться своей расторопностью.