Тринадцатая сказка

Начиная с истории об Эстер, я втянулась в прежний ритм работы. По утрам я слушала рассказы мисс Винтер, все реже делая пометки в блокноте, а потом в своей комнате, вооружившись двенадцатью карандашами и верной точилкой, по памяти записывала все услышанное. Переходя с кончика карандаша на бумагу, слова начинали звучать во мне голосом мисс Винтер; позднее, вслух перечитывая написанное, я чувствовала, как мое лицо невольно воспроизводит ее мимику. Моя левая рука опускалась и поднималась в унисон с ее выразительными жестами, тогда как моя правая недвижно лежала на колене, подобно ее искалеченной кисти. Мое сознание превращало слова в живые картинки. Эстер, чистая и аккуратная, представала в ореоле серебристого света, который все разрастался, захватывая сначала ее комнату, а затем и весь дом вместе с его обитателями. Миссиз превращалась из полуслепой старой развалины в женщину с ясным и внимательным взглядом. Эммелина под влиянием сверкающей ауры Эстер трансформировалась из грязной, вечно голодной бродяжки в милую и ласковую девочку-пышечку. Исходящее от Эстер сияние достигало даже фигурного сада, где оно пробуждало и гнало в рост молодые побеги на Изувеченных самшитовых кустах. Был там, конечно, и Чарли, блуждавший во тьме за пределами светлого круга, слышимый, но невидимый. Упрямый садовник Джон-копун также находился на периферии света, не желая выходить под его лучи. И еще там была Аделина, девочка с таинственной и темной душой.

Еще ранее, работая над биографическими очерками, я завела «коробку жизней» – в ней хранились карточки с данными обо всех людях, имевших отношение к той или иной теме: имя, род занятий, даты жизни, места проживания и т. п. Иногда я могла вообразить, что таким образом доставляю радость покойникам. («Взгляни, – как будто говорили они друг другу, глядя на меня с той стороны зеркала, – она заносит нас в свои карточки! А ведь мы уже двести лет как в могиле!») Если же зеркало было затянуто мглой и я чувствовала себя заброшенной и одинокой по эту его сторону, карточки казались мне картонными надгробиями, холодными и безжизненными, а коробка, соответственно, олицетворяла собой кладбище. Круг действующих лиц в рассказах мисс Винтер был крайне узок, и это приводило меня в смятение всякий раз, когда я просматривала картотеку. Я получала только текст истории, но испытывала острую нехватку сведений о ее героях.

В этот раз я начала заполнять новую карточку.

Эстер Барроу

Гувернантка

Анджелфилд – Хаус

Родилась:?

Умерла:?

Я остановилась и стала производить подсчеты. Девочкам тогда было тринадцать. Эстер была в расцвете сил, о чем свидетельствовали ее живость и энергия. Сколько ей было – около тридцати? Или, может, меньше – двадцать пять? То есть всего на двенадцать лет старше близняшек… Возможно ли?.. А почему нет? Мисс Винтер умирала на восьмом десятке, но это еще не значило, что кто-то старше ее дюжиной лет к этому времени обязательно должен быть мертв.

Существовал только один способ это узнать.

Я сделала еще одну запись в карточке и подчеркнула эти слова:

НУЖНО ЕЕ НАЙТИ.

Не потому ли, что я решила найти Эстер, она той же ночью явилась мне во сне?

Невысокая фигура в чистеньком голубом халате с туго завязанным поясом стояла наверху лестницы, покачивая головой и неодобрительно глядя на покрытые копотью стены, выдранные половицы и побеги плюща, ползущие вверх по каменным ступеням. Она находилась в самом центре хаоса, но пространство в непосредственной близости от нее было залито мягким умиротворенным светом. Я подошла ближе, притягиваемая к ней, как ночная бабочка к огню. Но когда я вступила в магический световой круг, ничего не изменилось. Я по-прежнему оставалась затемненной. Быстрые глаза Эстер оглядывали помещение, примечая все детали, и наконец остановились на каком-то предмете позади меня. Там моя сестра-близнец, подумала я во сне. Меня же взгляд Эстер миновал без задержки. Она меня не увидела.

Я проснулась со знакомым ощущением жгучего зуда в боку и с ходу попыталась проанализировать свой сон и выяснить причину охватившего меня страха. В самой Эстер – в ее взгляде, скользнувшем по моему лицу, – не было ничего пугающего. Меня устрашило не то, что я увидела, а то, кем я была во сне. Если Эстер не смогла меня разглядеть, значит, я была призраком. А если так, то я была мертва. Как иначе это можно истолковать?