Тринадцатые Звездные войны

— Сегодня в полдень. Келлер прошлой ночью скрылся от нас. Он вернулся в дом Кейна и взлетел на каре. Он почти долетел до больницы. Мы едва успели перехватить его. Теперь только Демоны Тумана знают, что он делает сейчас.

— Великолепно! Последний полет нашего... Мы так и не придумали названия кару. Это наш воздушный флот! Как вы назвали этого парня?

— Келлер. Мэтью Лейф Келлер.

— Я его не знаю. Что он хотел сделать?

— Не валяй дурака. Ты никого не защитишь. И мы скинули его в пропасть. Рост пять футов десять дюймов, возраст двадцать один год, волосы коричневые, глаза голубые...

— Я же говорю, что не знаю такого.

— Прощай.— Иезус Пьетро нажал кнопку под столом. Дверь открылась.

— Подожди минуту. Подожди...

— Лжет,— подумал Иезус Пьетро, когда юношу увели. Может и насчет кара лжет. Человек, который действительно украл кар, сейчас ждет в вивариуме допроса. Если, конечно, кар был украден. Не исключено, что кар был передан поселенцами, одним из них, предателем.

Иезус Пьетро часто думал, почему поселенцы не снабжают его наркотиками, вынуждающими говорить только правду. Ведь их так легко было бы изготовить. Однажды, будучи в хорошем настроении, Миллард Парлетт попытался объяснить ему это.

— Нам принадлежат наши тела,— сказал он.— И тем не менее мы без сожалений расстаемся с больными органами и заменяем их. Так что тела все-таки не наши. Так неужели мы должны делиться не только нашими телами, но и должны допустить чужих в наш внутренний мир?

Странно было слышать такое от человека, у которого почти ничего не осталось от своего собственного тела. Но и другие чувствовали примерно то же самое. Так что Иезусу Пьетро оставалось полагаться только на себя и свое знание психологии.

Полли Турнквист. Возраст: двадцать лет. Вес: девяносто пять фунтов. Одета она была в измятое вечернее платье, сшитое по последней колонистской моде. Иезус Пьетро не нашел в ней ничего. Она была маленькая, смуглая и, по сравнению с большинством знакомых ему женщин, была слишком мускулиста. Это были мускулы от тяжелой работы, а не от спорта. Руки ее загрубели от работы. Волосы ее были зачесаны назад без всяких признаков модной прически.

Если бы она росла в таких же условиях, в каких растут дети на Альфа Плато, если бы она имела всю косметику и умела ей пользоваться, она могла бы стать красивой. Но у нее не было ничего этого. Работа не красила девушек. И колонистки девушки старились гораздо быстрее, чем девушки с Альфа Плато.

Она была всего лишь девушка-колонистка. Одна из тысяч других.

Она стояла молча перед ним, пока наконец он не рявкнул:

— Ну? Ты Полли Турнквист, да?

— Конечно.

— У тебя были снимки, когда мы схватили тебя. Откуда они у тебя?

— Я предпочитаю не говорить об этом.

— Я так и думал. О чем же ты хочешь поговорить?

Полли растерялась.

— Вы серьезно?

— Конечно. Я уже допросил сегодня уже шесть человек. Банк органов полон и день кончается. Я не тороплюсь. Ты знаешь, что значат эти снимки?

Она осторожно кивнула.

— Думаю, да. Особенно теперь, после рейда.

— О, ты поняла, почему был сделан налет?

— Мне стало ясно, что вы больше не нуждаетесь в Сынах Земли. К тому же они всегда представляли опасность для вас.

— О, ты слишком переоцениваешь их.

— Но вы никогда не старались полностью уничтожить нас. Ведь мы служими поставщиками для ваших проклятых банков органов.

— Ты меня удивляешь. Разве ты не знала об этом, когда вступала в организацию?

— Прекрасно знала.

— Тогда почему вступила?

Она развела руками.

— Почему другие вступают? Я не хочу, чтобы все продолжалось по-старому. Кастро, что случится с вашим телом, когда вы умрете?

— Меня кремируют. Я старый человек.

— Вы же поселенец. Так что вас кремируют. А мы, колонисты, всегда идем в банк органов.

— Я наполовину поселенец,— сказал Кастро. Ему вдруг захотелось поговорить. Можно было не стесняться перед этой девчонкой, которая была почти мертва.— Когда мой, так сказать, псевдоотец достиг возраста семидесяти лет, он решил не продолжать жизнь на лекарствах, а просто покончил с собой.

Девушка была в ужасе.

— Я вижу, ты понимаешь. И немного погодя моя мать забеременела. Должен признать, что вырос я как поселенец. Я любил и мою мать и моего настоящего отца, хотя не знаю, кто он был — может повстанец, а может вор.

— Я вижу, что для вас в этом нет разницы,— со злобой спросила девушка.

— Нет. Впрочем вернемся к Сынам Земли. Ты совершенно права. Мы больше не нуждаемся в них — ни как в поставщиках банка органов, ни для чего другого. Ваша группа была самой большой на Маунт Лукиткэт. Со временем мы расправимся и с остальными.

— Я не понимаю. Банк органов больше не нужен, да? Почему бы не объявить об этом? Ведь это будет праздник для всех!

— Именно поэтому мы и не сообщаем об этом. Нет, банк органов нужен. Во-первых, нам нужны кое-какие материалы, а во-вторых, он будет средством устрашения и наказания за преступления!

— Ты сукин сын,— свирепо сказала Полли. Голос ее напряженно звенел от сдерживаемой ярости.— По-твоему, умирать без всякой пользы для общества для нас страшнее, чем умирать, зная, что твое тело еще послужит людям?