Тринадцатый

– Мальчик наш. Давай твою тарелку, накладу котлет, – нежно предложила Вита.

– Не стесняйся, чувак! Чтобы член стоял крепче – надо жрать больше мясца! – похабно осклабился папа.

Клюев всё же осознал, что овечья шкура ему не к лицу. Сказал грозно:

– Слышь, папа. Член у меня стоит без котлет, и его крепость – не твоё дело!

Отец и дочь переглянулись.

– Ах, оставьте никчемный спор, – манерно попросила Вита. Она наполнила Клюевскую тарелку тремя котлетами, а сама приникла к миске с овощным салатиком.

Спустя 29 минут

– Возьми меня, мой мальчик! – простонала Вита, лёжа обнажённой на широкой двуспальной кровати, в «Комнате для секса». Девушка простёрла белые ручки к Клюеву.

– Где он? – любовник искал папу, вышагивая у кровати.

– О нём не думай! – Вита стянула с парня трусы.

– Окей, – расслабился Клюев, приготовившись к наслаждению.

В «Комнату для секса» резко вбежал и метко прыгнул на постель абсолютно голый папа.

– Падай, чувачок, с нами! Падай и получи удовольствие! – он основательно помял Виту, вызвав у неё сладострастный стон.

Дочурка положила белую ручку на торчащий папин болт и нетерпеливо взбрыкнула в сторону Клюева:

– Пристань ко мне, мой мальчик! Я вся теку!

– Это дивный ручей! Нет, чарующая речушка! Ёпт, водопад Ниагара! – зазывающе закричал папочка, по мере реплик изучая пальцами и носом междуножие дочки. – Ты этому – причина, чувачок! Налетай, пока горячо и не остыло!

Клюев с досадой оделся и ушел нах, на глазах у сладкой парочки. Все слова умерли в завядшем сердце.

– Папа, ну почему я такая несчастная! – закапризничала Вита. – Уже третий мальчик меня бросает. Мне двадцать лет и я хочу крепкую семью!

Отец с сочувствием обнял дочь и крепко поцеловал в губы.

– Отлюби меня как взрослую, папа! – хныкнула Вита. – Я так в этом нуждаюсь!..

21. Встреча с нищим

Клюев выбежал из подъезда, и бегом же припустил к метро. Спустился в подземный переход между улицами Таганская и Марксистская. Там он увидел пожилого нищего, рядом лежала шляпа и возвышался плакат: «Помогите мне. Я – произвол Мафии!».

Нищий вскочил и загородил солдатику дорогу.

– Денег у меня нет, – безразлично отметил Клюев.

Тогда попрошайка схватил дезертира за грудки и заорал ему в лицо:

– Кушай у Садко! Иди к нему пешком!

Люмпен махнул рукой, показывая направление. Клюев озадачено исполнил его волю.

22. Амбарыч и богохульники

Тонко пел церковный хор.

Отец Серафим, в белом стихаре и тёмной скуфеечке, прохаживался у иконостаса и махал кадилом.

Паства, а именно два десятка старушек, истово крестилась и подпевала.

В храм вальяжно зашёл Нафаня, а с ним Горилла и Чеснок – мордовороты с косой саженью в плечах.

– Горилла, купи свечек, замаслю Господа. А ты, Чеснок, смотри старую доску. Как высмотришь – скажи мне.

Один мордоворот пошел направо и обрел свечек. Другой мордоворот пошел налево и не обрел ничего.

Нафаня без затей двинулся прямо, оттолкнув Марковну:

– С дороги, рухлядь! – Тотчас же мафиоза увидел перед собой, на стене у клироса, знакомый список. Довольная улыбка Нафани цвела до тех пор, пока на его плечо в албанском пиджаке не легла рука – здоровенная, с чистыми подстриженными ногтями.

– Мужик, ты совершил поступок не по совести! Марковна старше тебя в несколько раз! Надыть уважать старость! – внушительно молвил владелец руки. Им являлась широкоплечая, косматая и длиннобородая личность мужеского рода, с ясными очами. Из-за плеча личности выглядывала старуха, с любопытствующим лицом.

– Ага! Истинно! – подтвердила престарелая курица, ожесточенно крестясь.

Бандюг поискал встревоженными глазами братву, и, по ходу, заносчиво выкрикнул:

– Ты кто такой!?

– Я – Амбарыч. Церковный сторож. Извинись перед Марковной, не бери грех на душу!

Подрулили два орангутана, они же «братва».

– Нафаня. За меня поставь! – подал Горилла толстую пачку толстых свечек. Мафиоза облегченно пёрднул и взял пачку обеими руками.

– Нафаня, чё за хрен? – показал на Амбарыча Чеснок.

– Не ругайся в лоне Господа! – немедленно повернулся к мордоворотам сторож. – Я чувствую, мирного разговора у нас не выйдет… Поэтому прошу выйти отсель. На воздухе всё и обсудим.

Марковна безоглядно заспешила на улицу.

Отец Серафим скрылся в алтаре под аккомпанемент ангельского пения. Старушки закрестились ещё истовей. Настал момент раздачи Святых Даров, на языке обывателя «причастие».

– Братва! Заросшего придурка зовут Амбарыч. Чешите с ним на улицу и избейте до потери сознания, – отдал приказ Нафаня. – А я покамест поставлю свечки и сниму со стены рисунок. Я его нашёл.

Мордовороты профессионально взяли Амбарыча под здоровенные локти.

– Урод! Учти, мы этого не хотели!

– Нехорошие вы люди! – сторож укоризненно повёл богатырскими плечами.

Чужие руки соскользнули с Амбарыча, и он неспешно двинулся к выходу из храма. Братва сопровождала его на шаг сзади.

Нафаня невдалеке узрел Канун – прямоугольный столик-подсвечник. И стал маслить Господа свечами.

Спустя 30 секунд

– Урод! Ты куда!? – крикнул Горилла вслед Амбарычу, что также неспешно спустился по паперти и направился к калитке храмового забора.