Тринадцатый апостол

Машина остановилась на дальней окраине города куда не залетали даже пролетающие транзитом птицы и голуби из местных парков отдыха. Да что голуби? Очень часто сюда забывали заезжать трамваи, укорачивая себе путь за две остановки до этого проклятого и глухого места. Они разворачивались там, где находился стационарный диспетчерский пункт по отметке кругов на путевых листах вагоновожатых. «Всё равно там никто не садится. Жилых домов в том лесу нет, а в мехуправлении вместо двухсот человек сейчас пятеро пенсионеров работают или ещё меньше. – поучали водители трамваев своих стажёров. – Ну кто на тебя пожалуется за это? Да никто. А всё это бывшее мехуправление сдали под склады, а там одна молодёжь работает и на маршрутках привыкло ездить. Так, что забудьте эту дорогу, экономьте время и разворачивайтесь на диспетчерском».

– Привет, Онисимович, – весело поздоровался с токарем дядя Витя, выходя из машины.

Онисимович – грузный мужчина лет шестидесяти с тяжёлым и цепким взглядом сидел на скамейке под окном из стеклоблоков и курил.

– И тебе не хворать. Опять ружьё попортилось?

– Андрюхе, вот этому охламону, надо пули из серебра отлить. Поздоровайся с ним, нахал. – отвесил дядя Витя подзатыльник племяннику. – Это Евграфий Онисимович. На него тоже в прокуратуру настучишь?

– Если пули сделает, то не буду. – ответил Андрей, выкладывая на стол из грубых досок под старым засохшим деревцем две бутылки бабушкиного самогона, свинной окорок в фольге и шмат свежего сала.

– Яблонька это. – философски пояснил токарь кивнув на засохшее под окном дерево. – Я её посадил с мастером когда первую зарплату получил. Белый налив. Летом под ним за этот столик садились после смены, выпивали и закусывали. – токарь указал на стол с расставленным угощением от Андрея и дяди Вити. -Было время… А вон там возле рябинок моя кормушка. Смотри какая красивая. Я её у знакомого лазером выжег и собрал. Прямо загляденье…

– Да…Круто.– Андрей по достоинству оценил красивую фигуристую кормушку с вырезанными узорами и покрашенную в разные цвета.

– Вот и я говорю, что она лучше всех. Зимой тут одному скучно, так я на морозном стекле горячим пятаком отогрею кружочек и гляжу как там копошатся воробьи с синичками. Всё веселее…Ну ладно. Чего встали? Пошли в цех, а то разложили тут всё на грязном столе. Красить его некому и посидеть за ним уже не с кем…

– Пули мне надо отлить из серебра и патроны на дедову двустволку помощнее сделать надо. – разъяснил Андрей токарю, чего он хочет, когда они втроём расположились в заброшенном и унылом цеху.

– Из серебра, значит. – задумчиво проговорил Онисимович. – А чего не из золота?

– Денег он еще не накопил на золото. Серебришка вот надыбал. Доставай свои драгметаллы, племянничек. Высыпай на стол.

– Это чьё колечко? – подозрительно спросил токарь из «Управления механизации №3», разгребая серебрянные безделушки из бабушкиного платка.

– Мамино. – ответил Андрей.

– А серьги чьи?

– Бабушкины.

– А бабушка в курсе?

– В курсе. Зуб даю, – бесстыдно соврал Андрей.

– Зуб даю, – передразнил его токарь,– Вот ведь понапридумали словечек. Если бы Брежнев не умер, то он бы вам все зубы поотшибал за такие слова…

– Умер он. Теперь Путин правит.

– Пра-авит…Знаем как он правит. Вот я при Брежневе 120 рублей в месяц получал и жил припеваючи, а сейчас?

– А что сейчас?

– 14 000 рублей.

– Мало, – согласился Андрей.

– Если бы не пенсия, то было бы мало, а за то, что работаю официально, то мне к пенсии тысячу рублей в год не добавляют. Мол, работающий пенсионер. Зажрался. Хрен тебе, а не индексацию…

– Несправедливо.

– Вот и подрабатываю всякой ерундой: пули из серебра делаю за две бутылки самогона да за свинной окорок с салом. – токарь, кряхтя, встал, брезгливо развернул фольгу, понюхал свинину и провёл пальцем по запотевшим бутылкам. – Из погребка, что ли?

– Из холодильника, – сказал Андрей.

– А окорок-то с салом хоть из деревни?

– Из деревни. Бабушкин дом продали, а окорок от соседки её. В прошлом месяце кабанчика завалили.

– Кабанчик это хорошо… Давай-ка, выкладывай свои патроны, гильзы и что там ещё у тебя?

Дядя Витя ушёл, пошептав что-то токарю на прощание и Андрей остался с Евграфием Онисимовичем один на один.

– Помогать будешь. Только не зевай. Понял?

– Понял. – ответил Андрей токарю.

– Тогда подай-ка вон ту ерундовину…

–Эту? На-те. – и Андрей протянул токарю деревянный коробочек с чем-то бряцающим внутри.

– Да не эту хренотень, а вон ту ерундовину…

– Вот эту? – Андрей дотянулся до маленькой жестяной коробочки с крышкой на тонких петельках.

– Эту самую, – вздохнул грузный токарь и присел на стул.

Из коробочки, поданой ему Андреем, он достал пинцет, щипчики и ещё какие-то мелкие инструменты. Не спеша надел очки на резинке, выставил на стол патроны из дедушкиного ружья и долго изучал их не произнося ни слова.

– Всё ясно, – наконец сказал он. – Начинаем.