Тринадцатый апостол

– Я Све-е-та-а…

– Альцге-е-ймер.

– Я Све-е-та-а…

– Суста-а-а-вы… Инфаркт и всё это по кру-у-гу..

– Вдруг треснула ножка и мы на полу-у прижались друг к дру-у-гу сердца-а-ми. Инсульт и артрит нас зову-у-т танцевать. – пропели они хором, прижавшись друг к дружке.

В этот момент на заднем плане Димчик поклонился Руламе и закружил её в танце.

– Я Све-е-та-а… – пропела Катя игриво двинула Андрея в бок, жеманно держа в зубах ноготок своего пальца.

– Не слы-ы-шу-у..

– Я Све-е-та-а…

– Не ви-и-жу-у.. Хруста-а-лик в стакане с зуба-а-а-ми-и…

После этих слов подтянувшийся к нему в танце Димчик достал из-под стола и протянул Андрею пол-литровую банку заполненную водой с игрушечными глазами и челюстью на дне.

– Мой друг Паркинсо-о-н намекает, что ты-ы в постели ещё мо-о-лоду-у-ха!

– Ась? – неожиданно для себя и Андрея успела вставить Катя, приложив ладонь к уху.

– Как звать тебя, язва желу-у-дка, моя? – пропел Андрей, присев перед Катей на колено.

– Я Све-е-та-а, – пропела она громко в зал, откинув назад руки, словно пытаясь лететь к своему престарелому возлюбленному.

– Лишь э-э-хо-о.. – пропел Андрей, приложив свою ладонь к уху.

– Я Све-е-та-а, – повторила она и стеснительно прыснула в кулачок. – Хи-хи…

– Лишь эхо…

– … коснё-ё-тся оглохшего у-у-ха… – пропели они вдвоём, прижавшись друг к другу щекой и ладонями рук.

Когда они повторяли этот припев, то одна половина жюри уткнулась носом в стол и подрагивала плечами, вторая – с радостным восхищением глядела на Катю с Андреем. Что касается зала, то он неистовствовал вдвойне.

Действуя дальше по сценарию Катя с Андреем принялись от души вальсировать по сцене под мелодию без слов, упиваясь своей полной победой над залом.

– Вот он ваш звёздный час, детки мои. – мечтательно пробубнил себе под нос худрук Форштейн, наблюдая за своими питомцами из-за кулис и попивая что-то из своей кружки. – Дай Бог, чтобы он не был последним…

– Я Све-е-та-а… Я Све-е-та-а, – не сдержалась Катерина и, кружась в танце, выдала свою крылатую фразу этого вечера.

– А я – бородатая дя-я-дька. – экспромтом добавил Андрей и Катя засмеялась совсем не по сценарию.

– Эммануил! Эммануил! Так это твои подопечные? – к ним, шумно дыша, подбежал какой-то мужчина лет пятидесяти в домашнем свитере с узором из коричнево-белых квадратиков. – Это что это было? Это что это? Это ты, что ли, Эммануил?

– Это я.

– Ну, здравствуй, чертеняка. Ты отчего же к нам не показываешься?

– Так ведь…

– Ладно, ладно. Смотрю ты молодёжь к высокой пародии приучаешь? Молоде-е-е-ц. Да и вы все мо-лод-цы! Давно я себя таким молодым не чувствовал. Это Танька меня сагитировала сходить посудить. Да как вас судить, шельмы вы эдакие?! Вы же… У меня слов нет. Думал вот, что только по телевизору вновь воскресший весёлый КВН можно посмотреть, а тут вы такое выдали! Не хуже, чем на первом канале у Маслякова! Так… Где у меня тут было это… – он начал хлопать себя по карманам. – Нашёл. Это пригласительные в наш областной драмтеатр. Тут две штуки, а вас четверо. Эммануил не в счёт. Дайте-ка ручку.. Ага. Вот. Это значит моя подпись, печати не надо. Вот эти двое из весёлого дома престарелых теперь по этим билетам целый год смогут бесплатно ходить на все наши спектакли, – он протянул пригласительные Кате с Андреем, – а вам я передам через Эммануила. – он ткнул пальцем в направлении Димчика и Руламы. – Передашь?

– Передам.

– Как свежего воздуха глотнул, честное слово! Мы э-э-хо-о, мы э-э-хо-о.. Эх, лет бы на двадцать назад сейчас вернуться…

– Леони-ид… Лёня-я-я! – раздалось из жюри.

– Иду, иду! Ладно, я пошёл, а то без меня никак.

– Кто это был? – удивлённо спросила Катя, когда весёлый Лёня исчез.

– Это зам главного режиссёра нашего областного театра. – ответил ей Форштейн.

– Ни фига себе. – присвистнул Димчик. – Это насколько же наши акции теперь подскочили?

– Не зазнавайся. – Форштейн по-отечески взъерошил его волосы. – У нас впереди ещё «домашка». Только никаких экспромтов, – погрозил он пальцем Андрею с Катей, – а то с ритма собъётесь…

– Не сбиё… Не сбив… – хотела успокоить его Катя.

– Уже сбилась… А теперь все в гримёрку на краткий разбор полёта и готовимся к «домашке». Быстро, быстро за мной! У нас мало времени! – подстёгивал всех Эммануил, словно наседка неразумных цыплят. – Кто у нас кто из тех, кто в наличии? – уточнял он на ходу. – Баба Яга на месте, – указал он на раскрасневшуюся от радости Катю. – Колобок?

– Присутствует. – отозвался пухленький Димчик.

– Василиса Прекрасная…

– Я. – Рулама подняла руку.

– Кощей… Где Кощей?

– Андрей! Где ты? Где Андрей? – засуетилась Рулама.

– Он там остался… – сказала Катя, обернувшись назад. – Он сознание теряет. Ему плохо.

– Опять двадцать пять. – недовольно хлопнул себя по ляжкам Форштейн. – Вот сейчас я его за уши притащу!