Тринадцатый бог. История одного Зла

— Ты возьмешь с собой тех людей, о которых я упоминала? — спросила она, отворачиваясь, чтобы не видеть его оскала. Коинт не умел улыбаться.

— Если они будут полезны в пути.

— Ты не доверяешь мне, но уверовал в слова сумасшедшей ведьмы, — королева позволила себе быть недовольной. — Тебе следовало убить её!

Ответом ей было упрямое молчание. Тихо вздохнув, она, наконец, подошла к креслу и коснулась плеча сына.

— Коинт, мой король, я молю тебя о здравомыслии. Откажись от своей сумасшедшей затеи. Пусть чароделы разбираются с проклятьем, а ты правь своим королевством и…

— Как я могу управлять судьбами других людей, если не в силах совладать со своей собственной? — Коинт рывком поднялся. Королева отдернула руку и сделала маленький, незаметный шажок назад.

— Покончим с уговорами, — король обернулся и угрюмо посмотрел на мать. — Подкинь мне что-нибудь поинтересней слезливой болтовни. А о здравомыслии моли Тринадцатого бога. Скорее он тебе ответит, чем я начну потакать бабьим страхам.

«Поэтому твои жены и умерли, чудовище», — в сердцах подумала королева, провожая его взглядом. — «Верно говорят старухи — рожденный в муках принесет только муки.»

Водолей

Храм Одиннадцатого бога, или в народе храм Водолея, находился в восточной части Диеннара. Когда-то здесь располагался храм Воздуха, но по задумке короля, решившего устроить для каждого бога отдельное святилище, он был перестроен и расширен.

В храме Водолея не было молелен. В огромном зале, расположенном под полупрозрачным куполом, не звучали воодушевляющие проповеди и восторженные песнопения. Здесь с высокой трибуны читали свои лекции выдающиеся ученые королевства. Служители Одиннадцатого бога проповедовали науку. И Нит был невообразимо горд тем, что является одним из них. Он любил запах старых, рукописных книг, считал, что так пахло прошлое и истина, и часами напролет мог читать, не отрываясь, в одном из залов храмовой библиотеки. В свои двадцать пять Нит уже ассистировал лекторам на курсах истории и философии. Правда, зрение стало его подводить, и целители из храма Девы посоветовали меньше сидеть над книгами, чего Нит себе позволить не мог. Он не любил людей так, как любил книги, забывая о том, что книги пишут всё те же люди. Конечно, он участвовал в дискуссиях, но говорил мало, больше слушал, записывал, в тайне мечтая свести к старости все свои заметки в огромный фолиант по истории его времени. По своей истории.

Ещё не рассвело, а Нит, успев забежать в булочную и наскоро перекусить пирожками с яблоками, уже прохаживался по семнадцатому ярусу библиотеки. Дабы не спровоцировать пожар для освещения здесь использовались сияющие шарики — серые круглые камешки с вкраплениями солнечного минерала. Требовалось всего лишь на пару дней оставить камешки на солнце, чтобы они, впитав тепло лучей, светили ещё не одну неделю.

Нит, остановившись возле стеллажа с книгами по религии севера, разглядывал корешки и задумчиво потирал подбородок. Всю ночь ему не давала покоя одна интересная мысль — на севере, в Марравии, поклонялись только двум богам — Матери-Тьме и Отцу-Свету. По мнению историков, культ божественной пары брал свое начало от четы основателей Марравии — Алгонии и Ярагола, первых вождей объединенных племен северных варваров. И если с культом Отца все было понятно — великий воин, сияющий меч, кровавый щит, то личность Матери-Тьмы — долгой ночи — вызывала много вопросов. Магия у варваров была не в почете, её считали изуверством над природой, а Мать была чистой воды ведьмой — управляла погодой, звездопадами, стихиями и всевозможными чудовищами. Рисунки с ней являлись дорогостоящей редкостью — взбалмошная богиня могла разгневаться и покарать нечестивца, не способного передать её красоту с помощью красок и кистей, поэтому чаще всего её изображали в виде тени — неясного силуэта за спиной Отца.

Маленькая, темная ведьма… Уж не была ли Алгония шаманкой, привезенной Яраголом из стана кочевников? Как трофей ли в очередном набеге, как рабыня, сумевшая усмирить буйный норов северянина, как залог ненападения… Ниту этот вопрос не давал покоя. «Ох уж эти варвары!»- думал он. — «Уподобили богов людям! Боги — женщина и мужчина! Позор!»

— Ересь, ересь, ересь, — вслух произнес он, проводя пальцами по шершавым корешкам. — Мысль есть ладья, вера — одно из весел. Откинь веру — и ладья поплывет медленнее.

— Ладья поплывет не в ту сторону.

— А? — Нит вздрогнул и обернулся.

За столом, стоящим напротив стеллажа, сидел его покровитель Валент Нильянто. В свете маленьких солнц, лежавших в изящной стеклянной подставке-ананасе, лицо Валента было пугающе похоже на лик брата, Черного Скорпиона. Нит выдавил улыбку и, склонив голову, скользнул к протянутой для поцелуя руке.

— Ещё не взошло солнце, а ты уже затерялся среди книг, — Валент подвигал тонкими пальцами, наблюдая, как играют блики в каменьях перстней. — Когда ты получил доступ к ярусу религии?

— Полгода назад, — Нит, поцеловав руку своего покровителя, так и остался стоять перед ним, переминаясь с ноги на ногу. Валент не предложил ему присесть.