Тринадцатый двор

— Не партизан, а дезертир твой Влад. Бросил воинскую часть во Владивостоке. На перекладных добрался до Новосибирска, а оттуда в вагоне багажного поезда, если память не изменяет, за номером девятьсот три, приехал в Москву. На станцию Москва-Товарная-Рязанская. И стал в общежитии железнодорожников, где я работал вахтёром, промышлять воровством. Поймал я шустрого парнишку и взял к себе.

— Влад из Владика?

— Да. Хорошая работа у меня была, ни о чём голова не болела. Удивительные люди на железной дороге работают, ни одного подлеца, все — сплошь из чистого золота.

— Чего же ушёл?

— На их светлом фоне узрел свою нравственную нечистоту и счёл невозможным далее там оставаться. А на деле — Лев Львович твой предложил отремонтировать подвал и устроить там ломбард или филиал комиссионного магазина. Поделился я этим планом со Сморкачёвым, тот загорелся, вызвался сделать ремонт, мебель на горбу таскать, так и прижился. Да, чуть не забыл, позвонил мне претендент на целительство. Ну, помнишь, целитель?

— Какой целитель? — растерянно переспросила Нина.

— На вакантную должность в медцентр.

— Я думала, ты остыл, успокоился, — разочарованно произнесла Начинкина.

— Посмотреть-то можно, — виновато оправдывался Василий. — А может, он не шарлатан, а самый что ни на есть настоящий.

История была недельной давности. Нина, как хозяйка медцентра, дала разрешение на замещение действующего целителя Валентина Валентиновича Мартышкина. А произошло это так. Грешнов был в гостях у Начинкиной. Выпивали, танцевали, а в танце разговаривали.

— Эх, Нина, хотел я тоже быть умным. Старался прочитать Достоевского, Толстого, но не смог.

— И не надо.

— Как не надо? Люди же читают, хвалят, а мне не интересно. Получается, я глупее их? А ведь хочется быть не хуже других.

— Ты поэтому так убиваешься?

— Не поэтому. Есть сказка. Пустил заяц в свой дом лису, волка, а они его из собственного дома выгнали. Эта сказка про меня. В детстве не понимал, как это так. А подрос, женился, лису в свой дом пустил, затем устроил её работать к этому волку — Мартышкину. А они снюхались за моей спиной, стали пить-гулять, жизнь моя сделалась невыносимой.

— Фантазёр ты, Вася. Рос с матерью, теткой, бабкой. Они тебя заласкали. Застал, видишь ли, Наташку с Тин Тинычем за столом с бутылкой и сделал из этого трагедию. Узрел измену. Она до медцентра в платном хоре работала, у неё голос хороший. Пусть бы этим и занималась.

— В хоре пела? Прожорливые птицы не поют. А Мартышкин назвался волком, а хвост-то поросячий.

Нина засмеялась.

— Клиника оформлена на меня. Хочешь, выгоним Тин Тиныча и возьмём другого шарлатана?

— Постой, — обрадовался Грешнов. — Так значит, я могу конкурс на замещение вакантной должности объявить?

— Объявляй, — разрешила Начинкина.

Прошла неделя.

— Неудобно, — говорил Василий. — Человеку назначено время. Он придёт, а ему — от ворот поворот. Пусть покажет себя, сдаст экзамен, отказать всегда можно.

— Я думала, Мартышкин — твой друг. — Опять же спиртом бесплатным снабжает, — рассеянно говорила Нина.

— Тин Тиныч — друг, но принципы дороже.

— Я думала, ты успокоился, — твердила Начинкина своё, — и между прочим, Лев Львович давно проследовал к Терентьичу. Не забудь позвать его на годину. Напомни.

Услышав о Ласкине, Василий резко отодвинул тарелку и, не прощаясь, побежал на выход.

Начинкина в окно наблюдала за Грешновым, бежавшим со всех ног к гаражу. Немецкая овчарка по кличке Берта еле поспевала за ним.

Нина не обиделась. Она знала, что её залётка боится упустить зарплату для себя и своих «оруженосцев».

Глава 5 Шпионка и чёрный козёл

В гараже Павла Терентьевича, кроме хозяина и Лёвы Ласкина, был ещё один гость — Петя Истуканов.

Пётр Виленович Истуканов был когда-то секретарём комсомольской организации конструкторского бюро на Московском радиотехническом заводе, а Лев Львович в то благодатное для них время — комсомольским секретарём всего завода. В «последние времена» недолго и тот и другой поработали учителями в школе. После чего Лев Львович перешёл в комиссионный магазин на приёмку товара, и очень скоро стал заведующим этого магазина. А Пётр Виленович подался в охранники автобусного парка. Затем Ласкину предложили должность генерального директора коммерческого банка. Он попросил время подумать. Ему предоставили такую возможность. Шесть месяцев провёл в Бутырской тюрьме, после чего он согласился с предложением. А Истуканов, уйдя из автобусного парка, прочно сел на шею своего младшего товарища по коммунистической партии Гаврилова. Помогал ему ремонтировать квартиры, тем, что сидел рядом на стуле, вёл агитацию и пропаганду. Справедливости ради заметим, что если нужно было что-то придержать, он придерживал. За что получал половину от тех денег, которые платили за ремонт. Ну и «харчевался» у Гаврилова, что было само собой разумеющимся, так как в это время за обедом и ужином просвещал неокрепший ум своего товарища в вопросах борьбы за мировое счастье.