Тринадцатый Койот (ЛП)

Весь клан стоял на той скалистой поляне, о которой говорили пророки. Они находились сразу за пещерами на краю своей деревни — фермерской общины с домами из грязи и соломы. Лица жителей деревни были оранжевыми солнцами в отблесках костра. Эти люди были опустошены нищетой. Их мулы находились на грани голодной смерти, их собаки были грязными и блохастыми. К валунам были прислонены глиняные миски для сбора росы, так как уже несколько месяцев не было дождей. Их посевы засохли от солнца, а кладбище удвоило свою численность еще до прихода пророков.

* * *

Пророки прибыли в самые тяжелые недели засухи. Это были молодые, но совершенно лысые братья-альбиносы с меловой кожей и розовыми глазами. Они были одеты в белые одежды и носили украшенные драгоценными камнями браслеты и ожерелья из бисера, как апачи. Они сказали жителям деревни, что являются сыновьями Виракочи, первого бога инков, который создал всех остальных, а также небо, землю и всех существ на ней. Они рассказали обедневшим, неграмотным жителям деревни о большом богатстве золота и серебра, которое боги поместили в эти холмы. Но только через поклонение они могли надеяться получить их.

Пророки, Тимат и Торн, проводили ритуалы на поляне перед пещерами, кормя жителей пейотом и окуривая травами. Жители деревни, в свою очередь, предлагали пророкам то немногое, что у них было. Альбиносы сказали им, что они должны показать свою преданность богам, и устроили оргии, на которых некоторые женщины отдавались пророкам с согласия своих мужей, а когда Тимату надоели женские хитрости, ему предложили мальчика-подростка, готового подвергнуться содомии, чтобы положить конец засухе.

Но после нескольких недель разврата народ стал проявлять нетерпение. Не было ни дождя, ни богатства. Они присягнули богам и хотели получить справедливую награду. Тимат и Торн заявили, что поднимутся на вершину горы, чтобы поговорить с Виракочей, и исчезли на несколько дней, заставив жителей деревни переживать, что они прогнали пророков своими сомнениями. Многие ополчились на тех, кому не хватило веры, угрожая им, что будут вести себя хорошо, если и когда пророки вернутся. Поэтому, когда Тимат и Торн вернулись, жители деревни были вдвойне послушны, особенно когда им представили их новую богиню.

Она вышла из пещеры в клубах дыма.

"Я — Леди Квилла!"

Женщина стояла на каменной платформе прямо над поляной, ее шелковое одеяние было украшено драгоценными камнями и бисером, которые переливались под летним солнцем. Но каким бы прекрасным ни было ее одеяние, оно меркло по сравнению с ее собственной природной красотой. Вороньи волосы свисали низко, покрывая ее стройное тело, словно змеи, а глаза были черными и пронзительными, резкая полночь на фоне смуглой кожи. Она была похожа на мексиканку или, возможно, на полукровку из белых и апачей. Для Глена она была самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел, даже красивее, чем его мать.

Тимат и Торн представили ее как третью силу, богиню луны. Они признались, что она еще более святая, чем они, и ей следует поклоняться как таковой. Оргии продолжались, их число росло, некоторые мужчины деревни присоединялись к ним, многие приводили своих детей по настоянию леди Квиллы. А ритуалы становились все более причудливыми, когда в пищу употреблялось сырое мясо, собранное с мертвых летучих мышей и полевых мышей. Сначала леди Квилла произносила короткие речи на горе, но в последующие недели она начала читать полные проповеди, рассказывая о мстительных божествах, которые будут продолжать засуху до тех пор, пока не сгорят кости жителей деревни, если они не докажут свою преданность. Вскоре братья-альбиносы отошли на второй план. Леди Квилла стала править, а те, кто не обожал ее, боялись ее настолько, что подчинялись ее прихотям.

Затем начались жертвоприношения.

Все началось с пары раскольников, которые устали от сексуального насилия.

"Мы хотим только уйти", — сказала одна женщина. "Это все".

Ее сестра кивнула. "Пожалуйста… дайте нам дорогу".

Гленн никогда не забудет ярость в глазах леди Квиллы, когда она сказала: "Казните их".

Слуги богини схватили сестер. Гленн смотрел из-за спины матери, как разъяренная толпа расправляется с сестрами, бьет их вилами и топорами. Маленький мальчик размозжил череп одной из них нижней челюстью мертвого осла. Тимат и Торн, отчаянно нуждаясь в каком-то значении, выпотрошили женщин наконечниками копий и поднесли внутренности к ночному небу в качестве кровавого подношения.

Мать Глена уложила его за спиной, спрятав, а когда они вернулись в свою хижину, она и отец Глена уложили его спать, но он лежал без сна, слушая, как они шепчутся в тени, замышляя что-то.

На следующую ночь человека распяли на кресте. Он висел там больше часа, прежде чем леди Квилла приказала сжечь его заживо. Его крики пронеслись по деревне с такой силой, что Гленн мог слышать их из хижины своей семьи. Отец прижал его к себе и молился. Но Гленн знал, что молится не тому богу.

"Давай уйдем сейчас", — сказала его мать рано утром следующего дня. "Пока они еще спят".