Тринадцатый странник

— Нисколько, — он улыбнулся, положил ладони на мое лицо. Он смотрел так, словно нет на земле ничего важнее меня, словно держит в руках самое дорогое сокровище. Только Ян умел так смотреть, вознося на невообразимую высоту своей любви. — Диана.

— Ян, — выдохнула я.

Мы замолчали, глядя друг на друга. За прошедший месяц я видела его всего два раза, и то — бегом. Ян хотел, чтобы я была подальше от разбирательств с властями, странниками и местным СМИ. Словно чувствовал… а может, так и было, ведь Ян всегда был больше, чем человек.

И мы так и не нашли время, чтобы толком поговорить.

— Все закончилось, Ди, — он сжал мои ладони. — Все закончилось, и мы, наконец, можем уехать. Куда скажешь. Хочешь в Альпы? Или туда, где море и солнце?

— Ян… — осторожно убрала свои ладони. Я готовилась к этому разговору, а вот теперь слова застревают в горле. — Я… должна кое-что тебе сказать.

Он смотрел так пристально, словно хотел рассмотреть душу. Я глотнула холодный ирландский воздух. За спиной бился океан.

— Я жду ребенка.

Его глаза стали золотыми. Просто сменили цвет с болотного на расплавленное золото, и я снова увидела их — крылья. Белые. Огромные…

— Ты не понял! — вот сейчас его взгляд изменится, сейчас придет осознание, и я увижу в его лице отвращение… — Возможно, это не твой ребенок! То есть… я не знаю точно, чей он, — с отчаянием сказала я, отчаянно путаясь в словах. — Ты ведь понимаешь, что я была… О, Господи. Но я хочу его. Потому что он, прежде всего, мой, понимаешь? И я не позволю… — совсем запуталась. А ведь даже речь репетировала! — Прости меня, пожалуйста… Я все пойму, если ты… Если решишь…

— Глупая, — выдохнул он и рывком прижал к себе. Рассмеялся. — Какая же ты маленькая и глупенькая, Диана. Неужели верила, что я оставлю тебя? Тебя и моего сына? Сейчас, когда ты наконец-то со мной? Да ты просто сумасшедшая. И я люблю тебя…

Я хотела сказать, что люблю его в миллиард сильнее. Но Ян поцеловал меня, укрывая шелковыми крыльями, потому что пошел дождь. А я вспомнила слова Дориция о том, что у странников дети рождаются лишь от большой любви. А еще дала себе слово больше никогда не сомневаться в том, чья любовь дарит крылья нам обоим.

На следующий день в местной газетенке появилась фотография с кричащим заголовком «Посланцы неба похищают ирландских женщин!» Ян на ней смеялся, крылья за его спиной трепетали. Я казалась нелепой в сапогах и платке, но почему-то удивительно счастливой.

Конечно, никто этой газетенке не поверил.

Эпилог

Он открыл глаза. Солнечный луч заставил зажмуриться, но лишь на миг. Потолок был украшен лепниной и покрыт росписью. Хрустальные подвески в люстре ловили солнечные зайчики и разбрызгивали радужные искры. Повернул голову. Взгляд скользнул по гравюре с изображением пейзажа, французскому шкафу из светлого лакированного дерева с книгами, каминной полке из розового мрамора и севрскому фарфору. Задержался на портрете, висящем на стене. Переместился дальше — к столику на одной ножке, на котором стояла клетка, рядом лежала книга и открытая резная табакерка. Нежно пахло лимонником и немного сиренью, потому что она росла под окном и буйно цвела, ударяя в стекло чернильными соцветиями при малейшем порыве ветра… И все это — комната, картины, запахи и блики хрусталя были ему знакомы. До дрожи. Канарейка внутри прутьев склонила голову, а потом подпрыгнула и издала длинную восторженную трель.

— Тише, Черри!

Легкая ткань накрыла клетку, сдула сквозняком страницы открытой книги.

Женский голос заставил его вздрогнуть. И очень медленно повернуть голову. Окно обрамляло полуденный солнечный день — ясный, летний. И она стояла напротив, сжимая свои тонкие ладони. Светло-голубое платье с лентами на плечах и широким поясом на талии. Простое и легкое, сбегающее по ногам тонким шелком и подчеркивающее ее бирюзовые глаза.

— О, вы очнулись! — она бросилась к кровати, на которой он лежал, на лице вспыхнуло такое облегчение, что ему захотелось зажмуриться. И ущипнуть себя. — Как же вы напугали меня!

Он приподнялся на локтях, жадно сглатывая этот лимонный воздух, в котором уже так явно ощущались ее духи. Какой-то цветок… он вечно забывает название.

Девушка бросилась к нему, но застыла, встревоженно глядя в его лицо.

— Вам… лучше?

Он выдохнул и скатился с кровати. В голове зашумело, словно он залпом глотнул виски. Ладонь разжалась, и он посмотрел на то, что сжимал в ней. Кольцо. Часы. Нория навсегда? Моргнул, пытаясь осмыслить произошедшее.

Возможно ли это?!

Поднял голову.

Темные глаза жадно и неверяще ощупывали знакомую обстановку дома. Да, это ее дом. Она жила в нем в начале двадцатого века в Великобритании.

— Вы меня слышите? Вы упали с лошади неподалеку. Я велела принести вас в дом. — Она запнулась, встревоженно глядя в его лицо. Нервно отбросила с лица локон, сцепила ладони. — Мы не были представлены, хотя встречались на приеме у леди Мар…

— Нория.