Тринити

— А знаешь ли ты, уважаемый кандидат, что, выдвинув свою кандидатуру, ты теперь уже не тайно, а открыто выступишь против вооруженного силовыми структурами и прикрытого идеологическим фронтом вросшего в кабинеты аппарата? — пытал Макарона Артамонов, как замполит. — Мы еще только размышляем о регистрации, а над твоим поражением уже трудятся целые цеха и мастерские по защите формации. Правильно я говорю, Капитон Иванович? обратился он за поддержской к Мошнаку.

Банкир сидел в гуще спорщиков, как в жюри КВН вместо Гусмана, и не знал, что делать — смеяться или запоминать, чтобы потом доложить куда надо. Он не понимал, то ли ребята болтают, то ли реально затевают поход на Советскую площадь.

— До завершения регистрации — месяц, — сказал он что-нибудь на всякий случай. — Можете и не успеть.

— Успеем. Наш кандидат имеет неоспоримое преимущество перед остальными — он играет в шахматы! — превознес Макарона Артамонов до самых небес. — К тому же он единственный, кто способен различить инопланетян.

— Самое главное, — сказала Дебора, — придумать грамотную эмонациональную идею регионального масштаба.

— А что тут придумывать, — оживился Макарон. — У меня диссертация на эту тему почти на выходе…

— Да нет, аксакал, здесь тебе не экзамен, — опустил его на место Артамонов. — На тростниковой подводной лодке тут не поднырнешь.

— При чем тут подлодка?! — возмутился Макарон. — Вы тему-то мою помните?

— Ну да, — произнесли однокурсники.

— Надо забрать у соседней области и вернуть сюда земли в районе села Миколино. Это родовые земли здешних князей. Когда в старину закончилось противостояние двух этих почти равных в то время структур, святыни проигравшего княжества были переданы победителю. Чтобы и в поколениях уже больше никто не дергался. Тогда конкурентов тоже вырезали под корень. Поэтому область нынче такая безмозглая и захудалая. Она лишена основы. За века она превратилась во всадника без головы. Эту тему и поднимет «Лишенец». Даже в зачаточном состоянии ее можно эксплуатировать в течение всей избирательной кампании. Ее научное прочтение может оказаться более действенным, нежели практическая реализация, которая никому не нужна. Поэтому мыслить будем так — вернуть землю за такое короткое время, конечно, не успеть, но поднять вопрос необходимо. Поднимем его высоко и громко. Такая у нас будет малая эмонациональная идея!

— Масонские штучки, — сказал Артамонов. — Закинем удочку, а там такое начнется! Мало не покажется!

— Проведем референдум, — невозмутимо продолжал Макарон, — договоримся с клакерами, выдадим населению по червонцу, как в старину. Все будет законно и красиво! Самосознание поместных масс вырастет в разы. Ты его, этот народ, будешь бить по рукам, чтоб не цеплялся за кузов, а он все равно будет переть за тобою — настолько притягательной может оказаться идея возврата святынь, она вселит в людей нездешние силы… — Макарона, похоже, было уже не остановить. Он был готов озвучить все двадцать глав своей бесконечной диссертации.

— А не явится ли это прецедентом для перекройки всей России? насторожился Мошнак.

— Не явится, — с лету парировал Макарон. — Этот случай был единичным в истории. Все остальные административные переделы имели простые хозяйственные корни.

— Может, наоборот, нас присоединить к соседней области? — предложил Прорехов. — Тогда, глядишь, и разовьемся быстрее на халяву.

— И где ты раньше был? — спросила его Дебора.

— Пиво пил.

— Что, голосуем? — предложил Артамонов.

— За что? — спохватился Макарон.

— За эмонациональную идею.

— Тогда уж давайте и за кандидата, — добавил список вопросов Прорехов. — От блока красных кхмеров.

— Ну, кто за? — вопросил Артамонов.

— Е-ди-но-глас-но! — пятикратно пролаял Бек.

— А если ничего не получится? — спросил Макарон. — Куда будем сваливать?

— Никаких если, — не дал собранию застыть в раздумьях Артамонов. Настоящий политик должен предсказывать, что будет, и уметь убедительно объяснять, почему этого не произошло.

— Не думаю я, что не из недр системы, вот так с кондачка какой-то сторонний человек может проскочить туда, — вполне серьезно сказал Капитон Иванович. — На Советскую площадь есть только санкционированные и согласованные заходы.

— Что посмеешь, то и пожнешь, — сказал Артамонов и далее пояснил Мошнаку: — Это смотря в какие эпохи брать. В наше смутное время может проскочить кто угодно, любая шушера! Но, в таком случае, почему не мы? Сейчас вы увидите, кто наряду с командой Платьева попрет в губернаторы! И Сичкины, и Птичкины, и Синичкины! В переходные периоды, когда страна кидается государством, как раз и можно проскочить на крыльях черного пиара и желтой прессы — цвета германского флага к вашим услугам. Потом наведут порядок, и все будет более-менее системно и пристойно, а сейчас… Одним словом, в переходные периоды надо пользоваться только переходными глаголами! И переходными личностями!

Откиснув и подзарядившись у пирамиды, магнаты уселись в «Chrysler» и отбыли на родину.