Тринити

— Почему? — ответил Нинкин. — Мы ходили в центр планирования семьи, у нас тоже может быть кто-нибудь появится, — сообщили он за себя и за Пунктуса, рассматривая и поглаживая по голове Дастина, юлящего на нижней отметке.

— А кто же из вас будет рожать? — с большим интересом спросил Натан.

— Мы еще не решили, — признался Нинкин. — Скорее всего никто, для нас родят в центре.

— Сейчас это уже недорого стоит, вы же знаете.

— Откуда нам знать, — сказала Татьяна, — на нас с такими задачами не выходят. А хотите, я рожу для вас?

— А вот этого не надо! — запричитали симбиозники. — Нам такого кукушонка будет не прокормить!

— Мне говорил мой друг Бурят, что нет четкой границы между мужчиной и женщиной, — сказал Владимир Сергеевич. — Есть тьма переходных форм.

Стараясь не спугнуть задушевного разговора, я пристроился к беседе в качестве наблюдателя с диктофоном.

— Я могу показаться бестактной, — продолжала пытку населения Татьяна, когда уже все изрядно подвыпили, — но мне кажется, что время зашивания суровыми нитками своих ртов давно прошло. И вот что я хочу в этой связи сказать. По моей простой бабской схеме любовное заигрывание и вычисление происходит так: я вижу объект, смотрю, как он выглядит, — в этот момент она повернулась к Макарону, — смотрю его на бронзовую грудь, на ноги, слушаю текст и делаю вывод — мой он или нет, и тогда приступаю к ухаживаниям. Макарону пришлось несколько отстраниться. — И ничего больше того, что я уже увидела, мне увидеть и узнать о жертве не предстоит. Надеяться на нечто большее, чем я вижу, не приходится. А вот как зажигаетесь вы, что влечет вас друг к другу? — обратилась она к окружающим.

— Видишь ли, — откликнулся на серьезный разговор Пунктус, — у нас, как у категории лиц, очень большой разброс возможностей. У кого-то в полном порядке одно и совсем нет другого, кроме как в голове. То есть он — он исключительно мозгом, а все остальное у него, как у нее. Есть такие экземпляры, у которых немножко, как у нее, а все остальное — как у него, включая мозги. И теперь, прикинь, какой смысл Натану, например, иметь дело с простыми людьми? Если у него уже был контакт с человеком, у которого кроме всего прочего есть еще море разных тайн и довесков? Это улет в квадрате. Или еще — она, например, почти не имеет того, что положено, но у нее есть то, чего тебе и в голову не придет, хотя и без яичек. Опять же свои прелести, и так далее. Набор переходных явлений бесконечен. Все это до сих пор не систематизировано. Ты всегда соприкасаешься с тайной, когда идешь на новый контакт.

— Покупаешь кота в мешке? — спросила Татьяна.

— Где-то так, — согласился Пунктус. — Поскольку внешне это почти ничем не определяется. Есть некоторые поверхностные признаки внутренних свойств, такие, как короткая шея с крыловидными складками, словно у шарпея…

— И что это обозначает? — спросила Татьяна и развернулась так резко, что я еле изловчился удержать на весу диктофон.

— Секрет для потребителя, — сказал Пунктус. — Это может обозначать или аномалию скелета, или девиацию локтевых и коленных суставов плюс высокое нёбо.

— Но как это все следует воспринимать практически? — не отставала Татьяна, полагая, что тормошит народец больше для меня, ведущего запись, чем для себя.

— Ничего, кроме того, что у субъекта то ли отрицательный, то ли положительный половой хроматин, — запросто объяснял Пунктус. — Признаки маскулинизации, гипертрофия некоторых частей тела, вирильное оволосение.

— И что это значит? — не отставала Татьяна. — Ты поясняй конкретней!

— Это значит, что у объекта рудиментарная матка, а трубы вообще отсутствуют, — пояснял Пунктус под напором, — а все остальное в полном порядке, и даже слишком.

Владимир Сергеевич слушал Пунктуса открыв рот. Он всю свою военную жизнь был врачом, но таких нюансов и специфики хлебнуть не пришлось.

— И как это может устраивать или не устраивать? — продолжала давить Татьяна.

— Прежде всего, тебя самого, — пояснил Пунктус. — Многие вынуждены идти на операцию по коррекции с учетом психосексуальной ориентации.

— Ну, а после операции что? — не отставала Татьяна.

— Если пить гормоны, то становится нежнее кожа, округляются бедра, легко перехватил разговор Пересвет.

— И человек превращается в оленя? Да? — пытливо спросила Татьяна.

— Картина складывается из ряда развивающихся синдромов, — влез с подсказкой Владимир Сергеевич. — Так ведь?

— Где-то так, — согласился Нинкин.

— Как это, из синдромов? — переспросила Татьяна.