Тринити

Сначала Макарон служил где-то в Средней Азии, а затем где попало и черт знает где еще. Одним словом, это был не человек, а кусок военной прозы. Он немного не дослужил, его комиссовали по ранению — зацепило в локальном конфликте. В мирной жизни Макарон продолжал питаться по-армейски распиливал вдоль горчичный нарезной батон, делал два огромных лаптя-бутерброда с салом или смальцем и съедал, громко чавкая. Крошки покрывали не только бороду, но и окрестности. Однажды Макарон уронил кусок батона, к которому тут же прилип сплющенный кусок белого мыла. Макарон поднял батон, на мыло подумал, что это сало, и принялся есть. Пенное число, которое имелось у полезшего изо рта композитного продукта, было только немного ниже того, который употребил Крамаров в фильме «Джентльмены удачи». А если Макарон резал колбасу колесами, то такими толстыми, что они торчали как маленькие башни. Как истый лесопромышленник он употреблял только первый и второй рез.

Макарону, когда он поступил на ФАК, стукнуло за сорок. Благо, на заочное принимались до сорока пяти. Чтобы не бросалась в глаза преклонность возраста и не смеялись над переростком юноши, он легко, как художник, создал себе имидж расслабленного и постоянно прикидывался серым пиджачком. Внешность его играла роль предупредительной маркировки, а внутренне он был очень собранным, подтянутым, отзывчивым и ответственным товарищем, если не сказать больше — гражданином и офицером. Просто учиться в такие лета не каждый сможет.

Ходили слухи, что во время службы у Макарона при невыясненных обстоятельствах погибли жена и сын. Но сам он об этом никогда не рассказывал. С этой точки зрения его поведенческие проявления были объяснимы — они были обратной реакцией на случившееся.

По Макарону сверялись все шаги и деяния молодежи. Прежде чем как-то поступить, всегда хотелось сообразить, повел бы себя так в этом случае Макарон или нет. Он помогал найти решение вопреки ситуации, нелогичное. Кстати, о логике. О логике как науке. Даже у Ленина и то четверка была по этому мерзкому предмету, говорил Макарон. Сам он смог сдать логику с девятой попытки — при ответах его тектоническая расплывчатость по предмету поражала масштабами. В момент восьмой попытки покончить с формальностями Макарону выпал вопрос о страусе. Чтобы как-то сдвинуть ситуацию с места, профессор полчаса нацеливал Макарона на правильный ответ.

— Страус — птица, — производил наводящее логическое построение профессор, — птицы — летают, — навешивал он аккуратно на штрафную площадку, чтобы посмотреть, как Макарон работает головой. — Значит, страус..? — уже почти раскалывался экзаменатор.

— Летает! — делал радостный вывод Макарон.

— Не летает! — переходил на крик начинавший сходить с ума логик. — В том-то и дело, что не летает! Но почему не летает? В чем неверность этого силлогизма? В чем нелогичность довода? Почему он все же не летает?

— Потому что у него вот такие яйца! — распростер руки Макарон и отправился готовиться к очередной попытке. Ну не любил он отвечать корректно на тривиальные вопросы.

— Ну что, как профессор? — спросили Макарона друзья по выходе с экзамена. — Сильно гонял?

— По всей аудитории! — признался Макарон и распостер руки.

Макарон умудрился купить на своем фокусе с кубиком Рубика большую часть проживающих в ДАСе, особенно задумчивых иностранцев.

— Хочешь, — говорил он первому встречному, — за восемь секунд соберу и снова разберу кубик? Мировой рекорд!

— Давай! — соглашался наивный форин.

— Буквально за сто рублей, — уточнял Макарон.

— Рублей нет, — пробовал свалить товарищ.

— Тогда за сто ваших, — не упускал шанса аксакал.

— Давай, — шел форин из Каира на манок Макарона, как ерш на крючок-заглотыш.

— Деньги отдаем гаранту, — указывал Макарон на Прорехова. — И я свои, и ты свои. Идет?

— Идет, — соглашался форин.

— Если я проигрываю, ты забираешь все, — повторял условия пари Макарон, — если ты проигрываешь, забираю я. Понял?

— Понял, — подтверждал иноземец.

Макарон быстро прокручивал разобранный кубик во всех направлениях и показывал форину результат.

— Все, как договорились, гони монету, гарант!

— Подожди, — притормаживал Макарона форин. — Я не видел, чтобы у тебя все стороны были по цветам!

— Это твои проблемы, надо было внимательнее смотреть, — объяснял Макарон. — Я же сказал — соберу кубик и разберу снова, понятно? Не разберу и соберу снова, а наоборот, фирштейн? Соберу и разберу. Просто я заявил другой порядок, обратный. Понимаешь?

— Не понимаю, — задумывался иностранный человек, но было поздно.

— Ну, так вот, — терпеливо объяснял ему Макарон, — я начал крутить кубик, когда он был в разобранном состоянии, так?

— Так, — пытался уследить за логикой Макарона спорщик.

— Я быстро выровнял по цвету его грани и снова смешал, ясно?

— Ясно, — соглашался человек и несмело возражал, — только я не видел, когда грани были по цветам собраны.