Трио. Кто отец?

- Так вот, - продолжает он, - я это правда понимаю. Но, можете мне верить, - он переводит взгляд на Рому, а потом снова смотрит мне в глаза, - со мной такой ситуации бы не было. Даже если бы я на стену лез от желания тебя. Я бы подрочил. Надо было бы - раз пять подрочил бы. Тут ведь дело не только в том, что я вам доверял. А в том, что в результате такого секса - сильно меняется ситуация. Не будь его, не факт, что ты сейчас была бы так категорична. Не факт, что не хотела бы поехать ко мне на следующие выходные. Я когда был в Штугарте и потом ночью в Берлине, гнал от себя мысли, что вы там вдвоём можете трахаться. Гнал, потому что это терзало душу. Звучит пафосно, но я лучше не скажу. Знаешь, тут причина, наверное, даже не в ревности, хотя она есть. А в этом гадском чувстве отвергнутости, выброшенности за борт с когда-то общего корабля. И я очень надеялся, что могу доверять хотя бы своему бывшему другу. Который однозначно мог бы рассчитывать на то, что будь ты у меня в гостях, мы бы даже не целовались.

- Артур, ситуация не совсем такая, как ты думаешь... - попытавшись выгородить Рому, снова начинаю я, но он снова жестом ладони призывает меня дослушать его, и я умолкаю.

- Я рад, что вы мне об этом сказали, а не предпочли ввести в заблуждение. И благодарен вам за это. В ином случае, я бы нарисовал в воображении картины, которые терзали бы также, но были бы, возможно, далеки от действительности. Воображение и сейчас у меня работает, мама не горюй. И не скажу, что мне уютно.

Он снова отпивает из бокала, а потом разом допивает остатки и наливает себе ещё. Резко поворачивается к Роме, который наблюдает за его движениями:

- В отличие от тебя, я могу вызвать такси. И вообще, у меня выходной.

- Без проблем, - отвечает Рома. - Я ничего и не говорю.

- Зато думаешь, - довольно жёстко отвечает Артур. - Но на моём месте, ты бы может и водку глушил бы. Так что не спеши осуждать.

- Просто не хочу, чтобы тебя развезло.

- Ты за меня не переживай. Я вполне взрослый и больше не младший партнёр.

- Ты и не был младшим.

- Ну, возможно. Вернёмся к нашим баранам. Так вот, - он подносит бокал к губам и делает новый глоток, а затем тихонько откашливается и продолжает: - Я не знаю, что у вас там произошло этой ночью. Ну, или вечером, не суть. Но я знаю то, что это называется "предать". Да-да, именно так. И неважно, как для себя вы называете эту похлёбку из притчи. Но я не осуждаю. Правда. Потому что знаю уровень соблазна. Он не просто высок. И ты, - он смотрит на Рому, а тот на него: - и я, мы оба знаем, насколько Маша сексуальна и притягательна. И оба знаем, что будем хотеть её и дальше. Потому что она в этом плане - едва ли не уникум. И кончить можно только от её оргазмов. Так что да, я не осуждаю. Может и я поддался бы соблазну. Но я бы тут же его задушил в себе.

- На словах легко... - говорит Рома.

- Да, наверное, - кивнув, соглашается Артур. - Однако у слов иногда должен быть вес. И если ты говоришь, что секса не будет и я могу спокойно провести время в Германии с пользой и удовольствием, то я как-то, знаешь, привык тебе верить. Теперь понимаю, что твоё слово не всегда железобетонно.

- Вообще-то я ни разу... - начинает Рома, но Артур его перебивает:

- До этого - да. Насколько я в курсе, по крайней мере.

- Слушай, ты тоже давай-ка не... - вскипает Рома.

- Угомонись. А то мы так с тобой недалеко уйдем. А учитывая Машино положение, надо бы как-то конструктивно всё это обсудить. И поверь мне, у меня не меньше эмоций сейчас, чем у тебя. Так что потерпи уж меня немного.

Рома ничего не отвечает на это. А я просто не знаю, стоит ли вообще начинать вновь что-либо говорить.

- Так вот, - резюмирует своё "во-первых" Артур: - вы поступили так, как поступили. И я, без всякого осуждения, говорю вам о том, что мне всё же очень неприятно было это узнать. И вряд ли это как-то можно исправить. Во-вторых, по поводу того, что Маша беременна. Предлагаю обсудить вот что. Поскольку отец неизвестен, им оказаться могу и я. И вот тут у меня к тебе, Рома, вопрос: ты готов воспитывать чужого ребёнка? Моего? На правах отчима, старина. Не отца. Потому что я буду категорически настаивать на том, что если ребёнок - от меня, я так или иначе имею полное право воспитывать его так, как сочту нужным. Как отец. И это, как минимум, означает, что он будет знать, кто его настоящий отец. А кто - отчим. Вот такой вот вопрос.

- Тут многое зависит от Маши, Арт.

- Не-не-не, - чуть морщась, качает головой Артур. - Ты не увиливай от ответа. Скажи, готов или нет. Вот Маша осталась с тобой. А ребёнок при этом - от меня. И я лично настаиваю на том, чтобы он знал, кто его отец, а не думал, что его отец - ты.

Рома вздохнув, говорит:

- Арт. Я тебе ещё раз повторяю, тут многое от Маши. Если обсуждать исключительно мою готовность, то я готов воспитывать своего ребёнка. Не твоего. В моей семье - отцом буду я. Даже если биологически - отец ты.