Триокала. Исторический роман

– Этой девушке ты можешь полностью доверять. Не сомневайся. Все, что она тебе рассказала, – сущая правда.

Затем он снова обратился к Ювентине и произнес с чувством:

– Благодарение богам! Я так рад, Ювентина… за тебя, за Мемнона!

Он обнял девушку и, еще раз пообещав навестить ее, быстро вышел из комнаты.

– Теперь я спокоен, – сказал Видацилий, и морщины его сурового лица немного разгладились.

– Но как ты нашел его? – взволнованно спросила Ювентина, которая еще не совсем пришла в себя после неожиданного появления Вария.

– Это было нетрудно. Я послал за ним на Племмирий одного из своих рабов с просьбой срочно навестить меня. Я знал, где он остановился по прибытии в Сиракузы. Мемнон успел познакомить меня с ним и уверил, что на него во всем можно положиться. Я и раньше о нем слышал. Кто из нас, италиков, не помнит имени квестора Фрегелл Квинта Вария, возглавившего восстание против Рима?..

Глава пятая Преторский эдикт. – Леена. – Возвращение Вария

На следующий день у пританея в Ахрадине выставлен был еще один альбум. Это был эдикт претора Сицилии. В нем подробно разъяснялось, какими правилами претор будет руководствоваться при освобождении рабов согласно постановлению сената. Провозглашалось, что сенатусконсульт39 о союзниках касается лишь рабов, которые до продажи в рабство являлись верноподданными союзных с Римом царей и тетрархов. К этой категории относились и проданные в рабство за долги свободнорожденные выходцы из Италии. Лица, попавшие в рабство по приговору суда за совершенные преступления или за участие в мятежах, освобождению не подлежали.

Первое судебное заседание претор провел в ахрадийском пританее, возле которого на площади собралась огромная толпа стоявших в очереди рабов, прибывших в Сиракузы из разных мест.

В этот день Нерва заседал почти до наступления сумерек и успел освободить не менее восьмидесяти рабов.

Между тем быстро нарастал приток рабов из самых отдаленных областей. Их можно было различить по ветхой и грязной одежде, деревянным сандалиям и почерневшим от солнечного загара лицам.

Можно было подумать, что весть о сенатском постановлении облетела всю Сицилию едва ли не за один день. По всем дорогам, ведущим к столице провинции, поодиночке и группами спешили обездоленные, самовольно покинувшие поместья своих господ и преисполненные надеждой получить свободу посредством преторской виндикты40.

В последующие девять дней еще несколько сотен рабов получили свободу. Правда, всех освобожденных при этом обязывали принимать присягу на верность Риму с последующей службой во вспомогательных войсках союзников. Из них по приказу претора были составлены первые две когорты, подлежавшие отправке в Рим. «Союзников римского народа» временно поместили в старом зимнем лагере для римских легионеров неподалеку от Шестивратия, как назывались северные ворота города. Солдат в лагере уже не было, так как по приказу сената все отряды, состоявшие из римских граждан, еще в минувшем году покинули провинции, где они несли службу, и возвратились в Рим, чтобы пополнить легионы, готовившиеся к войне с кимврами.

Хотя собравшимся в Сиракузах рабам очень не нравилось, что после освобождения они будут привлечены к военной службе и, возможно, в самом скором времени примут участие в опасном походе против кимвров, все они без исключения находились в радостном возбуждении, предвкушая близость желанной свободы.

Между тем претор Сицилии с каждым днем убеждался в верности предсказаний своего отпущенника Аристарха. О том, что происходило на собраниях конвента римских граждан, ему подробно доносили Тициний и Клодий.

Сицилийская знать, большею частью римские всадники, владельцы латифундий, съезжалась в Сиракузы целыми депутациями из различных областей провинции. Они приходили в преторский дворец, уговаривая Нерву прекратить освобождение рабов. Одновременно наместника провинции засыпали анонимные письма, в которых было больше угроз, чем просьб. В ответ Нерва усилил охрану своей персоны и каждый день являлся в пританей с отрядом вооруженных до зубов легионеров из преторской когорты.

Жадность землевладельцев приводила претора в ярость. Похоже, они больше рассчитывали на грубый шантаж и угрозы, чем на подкуп.

– Проклятые скряги! – сетовал Нерва в очередной беседе с Аристархом. – Они думают, что напугают меня своими анонимными писульками. Нет, я скорее их всех разорю! Передай Публию Клодию, чтобы он намекнул конвенту о том, что Нерва равнодушен к угрозам, но не равнодушен к деньгам. Пусть раскошеливаются, мерзавцы! Иначе очень скоро из вифинцев и каппадокийцев я составлю по легиону, а потом возьмусь за сирийцев, – грозился претор.

* * *

Ювентина все эти дни проводила в своей маленькой тесной комнатке.

Днем она не выходила наружу, опасаясь попасть на глаза Клодию, Тицинию или еще кому-нибудь из римлян, кто мог бы признать в ней объявленную в розыск беглую рабыню из Рима.