Трёхлунная ночь

Она подняла горящую ветку повыше, чтобы рассмотреть чешуйки на хвосте лежащего дракона, похожие на чёрную речную гальку, вдавленную в шкуру… и так увлеклась разглядыванием, что далеко не сразу заметила пристальный взгляд открывшихся глаз.

– Ой! – Солнышко в страхе отскочила. – Извини, пожалуйста! Я не… то есть… я совсем не хотела тебя потревожить. Просто… там такая буря, дождь…

– Я не кусаюсь, – послышался низкий хриплый голос.

– Ой, – снова вздрогнула она. – Что, на самом деле, или ты меня просто успокаиваешь?

Он медленно моргнул.

– Я вообще не кусаю драконов.

– Это хорошо… – Солнышко вздохнула с облегчением, хотя успокоилась ещё не совсем. Какая странная неподвижность! На его теле не шелохнулась ни одна чешуйка, двигались только челюсти, медленно выговаривая слова. – Тогда привет! Я … я Солнышко.

Ночной не ответил. Она подождала немного, потом спросила:

– А ты… ты Камнерой?

В глазах дракона словно бы мелькнуло удивление, но по окаменевшей морде трудно было понять наверняка.

– Да, – наконец произнёс он.

Отец! Он всё-таки жив, он здесь, рядом с ней… и совсем не похож на свирепого безумца… но какой печальный у него вид!

Камнерой снова моргнул.

– Откуда Когтям мира известно моё имя? – медленно спросил он.

– Когти мира? – удивилась Солнышко. – Я не от них. Разве они прилетают сюда? Ах да, Кречет же говорила, что ей можно передать весточку через тебя! Им это, наверное, удобно, они же тайные и всё время прячутся в разных местах.

– Да. А я… всегда здесь.

– Но почему? Что с тобой случилось? – Она бросила невольный взгляд на окаменевшую чешую.

– Такая любопытная… хуже, чем они, – проговорил чёрный дракон, но без всякого раздражения. – Это проклятие дракоманта.

– Вот, значит, как… Оттого, что ты используешь свою магию? А говорят, что вы теряете душу или что-то там такое… но не так. – Она кивнула на его тяжёлое застывшее тело.

– Я обратил магию против неё самой, – объяснил Камнерой. – Вместо души проклятие действует на чешую. – Он протяжно вздохнул, выпуская струйки дыма из ноздрей. – Слишком поздно.

– Для чего поздно? – не поняла Солнышко.

– Для моей души. – Морда ночного с болезненным скрипом чуть двинулась в сторону гостьи, но тёмные глаза оставались столь же безжизненными, как вода в подземном озере. – Я столько сделал…

– Построил волшебные туннели, да?

На этот раз в застывших прозрачных глазах Камнероя точно вспыхнули искры удивления. Когда они угасли, глаза прищурились, окидывая гостью взглядом от рогов до хвоста. Его можно было бы испугаться, не будь выражение морды таким печальным и жалким. Теперь уже Солнышко не ощущала ни капли страха.

– Кто ты? – спросил Камнерой.

– Я… – Как быть? Рано или поздно, а сказать придётся, вопрос никуда не денется. Тут не получится подвести к правде постепенно и осторожно. – Ладно, скажу. Я твоя дочь, а Тёрн – моя мать. Мы встретились впервые только вчера… нет, позавчера, и она всё мне рассказала… – Она продолжала говорить, не в силах разобраться в чувствах, которые проявлялись в неподвижных глазах ночного. Что это, смущение, подозрение, надежда или страх – а может, гнев? – Мне так захотелось увидеть тебя! Надеюсь, ты… Понимаю, конечно, что это глупо, – ведь мама даже не успела тебе рассказать …

– Значит, были яйца? – проскрипел он.

– Была я – одно яйцо, один дракончик. Просто я. – Солнышко опустила глаза. – Мама хотела тебе сообщить, но твоего письма так и не получила. Она понятия не имела, что ты здесь, узнала только вчера… искала тебя везде, но…

Отец снова вздохнул носом и прикрыл глаза.

– Я думал, она решила бросить меня.

– Теперь, может, и бросит, – фыркнула Солнышко. В самом деле, почему он был так равнодушен, почему не приложил усилия? Её можно понять. – Ты должен был сам найти её!

– Я не гожусь для неё, – глухо буркнул он. – Думаю, никогда не годился.

– Она так не думала! Очень беспокоилась за тебя, места себе не находила.

Камнерой снова протяжно вздохнул, выпуская струйки дыма. Он так часто вздыхал, что хотелось щёлкнуть его по носу, чтобы остановить.

– Ничего не поделаешь, я слишком многое делал неправильно… и слишком давно… теперь это не изменить.

В темноте что-то вдруг заскреблось, и Солнышко в ужасе едва не спряталась за спиной лежащего дракона. Однако, когда робко повела факелом, в углу блеснули крошечные глазки, за которыми виднелись треугольные уши и промокший рыжий мех.

Обыкновенная лисица, да ещё какая нахальная! Вошла в пещеру, как к себе домой. Оказывается, есть и другой вход, и оттуда даже несёт холодным сквозняком. Похоже, склон горы тут совсем рядом.

Из пасти лисицы висела убитая белка. Бросив на золотистую гостью презрительный взгляд, зверёк шагнул вперёд, явно не считая её сколько-нибудь для себя опасной.

– Кыш! – бросила Солнышко. – Поищи себе другое логово.

– Ничего, это еда, – слегка оживился Камнерой. Пасть его со скрежетом приоткрылась, лисица подскочила и сунула туда белку, ещё раз надменно покосившись на незнакомку. Дракон принялся медленно жевать.