Трёхочковый в сердце

Он открыл шторы, распахнув окно, впуская морозный зимний воздух. Тьма, лишь отсутствие света, открыв путь которому, ты разгоняешь, сгустившиеся тучи, давая себе лучик надежды, пускай довольно блекло играющий, на стене заброшенной квартиры. Порыв ветра выгонял скопившуюся затхлость. Комната выглядела удручающе, но дышалось теперь значительно легче. Ник подумывал прибраться, но вспомнив, что не сегодня – завтра, придёт уборщица, оставил эти мысли, в конце концов, он сам открыл окно, проветривая помещение. Обычно это делала служанка, или кто-то из родителей, но никак не чаще одного – двух раз в неделю. Тут Ник сломал устоявшийся график, заставив сдохнуть кого-то, на лесной горе, после дождичка в четверг.

Потом он жадно пил. В эти секунды, когда адамово яблоко поднималось, пропуская очередную дозу живительной влаги, Ник вспоминал, как в детстве, да и позже, по сути – всегда, они сражались за воду на тренировке. Тогда казалось, что нет большего удовольствия в мире, чем склониться над струящимся напором, сложив руки ковшиком, словно в молитве, приложиться губами и пить. С каждым глотком ты ощущал, как уходила усталость, мысли в голове становились ярче и острее, мышцы вновь наливались силой, и не было ничего вкуснее этой прохлады, отзывающейся треском на зубах, и сковывающей горло ледяной воронкой. Ты насыщался, пока паутинки инея болезненными иглами не просачивались в твою голову, но даже это было самым лучшим животворящим чувством на свете. Ник продолжал вливать в себя воду, набирая больше, чем мог проглотить, струи обильно стекали по подбородку, на шею и вниз под одежду, остужающей дорожкой, напитывая тело. Оно изголодалось, обезвожено, и пыталось насытиться всеми доступными средствами. Несмотря на ломоту, и небольшой лекарственный «отходняк», Ник был голоден. Желудок сводило от бесконечного пренебрежения регулярным питанием, и подобием скорых перекусов таблетками и алкоголем. Хотелось настоящей еды, такой же свежей и ароматной, как сегодняшнее утро. Может и вчерашнее, было не хуже, но его он безвозвратно упустил, поэтому Ник стремился наверстать. Еды хватало в холодильнике и на плите, мама об этом позаботилась, но это было на потом. Сейчас он представлял, и рот жадно наполнялся слюной в предвкушении, фруктового салата, микса из нарезанных свежих: яблок, апельсинов, бананов, киви. Хотелось почистить ананас и разбить кокос, иногда зимой очень хочется окунуться в цитрусовую яркость лета. Естественно, в его закромах такого не водилось.

Ник очень удачно вспомнил, что все равно обещал маме сегодня прогуляться. Пускай даже конечной точкой будет магазин, он все равно бы заглянул туда мимоходом. Быстро умывшись и собрав себя для небольшого вояжа, Ник открыл так знакомо оббитую дверь, и выбрался наружу, закрыв ту за собой.

ГЛАВА 3. ТОГДА.

«НЕОБХОДИМЫЕ ПОРАЖЕНИЯ»

« Без горьких потерь – не бывает побед.

И сладости вкус, равносилен страданью.

Никто в этом мире не знает ответ,

Цены роковому, тому, испытанию.

Ты бросишься в бой, схлестнёшься телами,

В любви и борьбе находя свой экстаз.

Трепет горла врага под твоими руками

Победа и смерть, твой радуют глаз.

И в следующий миг, исполненный лаской,

Готов поражение любое принять,

От нежности чувств, наполняющих краской,

Стоны восторга не в силах сдержать. »

Дверь буквально вылетела с петель, отворившись в раздевалку. Джереми в последний момент успел отскочить в сторону, пропуская разгневанного Тренера внутрь. Не церемонясь, и опережая того по пути, с треском разбилась о стену планшетная доска.

– Вы – сукины дети, безвольные, бесхребетные, жалкие слабаки! – Тренер дышал яростью, игроки пытались уклониться от полыхавших волн, вжаться в свои шкафчики, опустить головы ещё ниже возможного, – Вам казалось, что вы выйдете, и победа сама отдастся вам, как пьяная болельщица?! Что соперник не будет бороться, испугавшись количества выпитого вами спиртного? Или вы сдались, заранее оправдав себя тем, что вас замучили на тренировке накануне? В глаза мне смотреть!

Он обвел всю раздевалку, каждого, уничтожил и стёр, выжигая страхом и стыдом, который игроки перед ним испытывали. Затем Тренер медленно и тщательно вымыл руки и лицо, вытер поданным полотенцем, снова вышел в центр раздевалки. Все это время никто не шелохнулся, и не выдохнул, каждый смотрел только на него, одновременно боясь встретиться глазами, но и не имея сил их отвести, кролики, загипнотизированные удавом.