Триптих дурака. Афеметамегафоризмы

Стаканчик водочки делает любовь добычливее, меня доверчивее, подружку искреннее, последствия предсказуемее даже для дурака.

Следуя логике причинности эволюции, приходится смириться, – древний Бог не походил на человека, современный – на обезьяну, вот грядущий – примет образ беспилотного крылатого робота.

Религия – мысль, паразитирующая на гумусе лени крылатого как петух воображения.

Всевышний не нуждается в пугающем душу обожествлении, Бог есть – непосильная для тела метафора души, от которой требует ленивый разум дурака непосильных душе чудес.

Чудеса – коммерческая алчность дармоеда.

Чудеса – редкий фокус природы, не умещающийся в мозгу потомка павиана-дурака.

Творец – то с чем не может примириться страх практичной мысли даже дурака в плену реальных законов природы, не занимающейся коммерцией…

Бизнес посредник между Творцом и калькулятором дурацкого разума.

Бог – игра разума с самим собой, скучающим в однообразии реальности отягощенной перепроизводством более управляемых дураков, заменяющих власти разум.

Цивилизация – тяжба за человека прыткого скороспелого разума с незыблемостью архаичных основ природы.

В совершенстве есть нечто бесчеловечное, напоминающее человеку о его законченном несовершенстве, неизвестного дураку…

Человечное – исключения из умозрительных законов цивилизации придуманных исключительно для дураков, способных подчинить абстрактное разумное своему съестному.

Законы существуют только у природы, у людей – это юридические прецеденты быта.

Зубы единственная опасность Номо Сапиенса, честно предупреждающая: здесь кончается даже человек-дурак, не ответственный за последствия своей личной свободы.

Натерпевшись от принципиально объективной справедливости разума, душа плачет на груди беспринципно снисходительного произвола смирных в сытости дураков.

Дурость избавляет мудрость от заблуждений на свой счет.

Беда, если Слово забудет мысль еще до того, как язык сориентируется в общественном мнении дураков.

И за семью печатями хранится немало первоклассной ахинеи первоклассных дурней.

Будущие открытия хранятся в каждой голове дурака, но достаются тем, кто скорее об этом догадается и сумеет достучаться к дураку, спящему наяву.

Я – самая большая моя неприятность для приятного во всех отношениях Всевышнего.

Жизнь – супермаркет, где бродит божье недоразумение в поисках скидки на жратву, и при случае подворовывает.

Божье создание ждет, когда счастье привалит и с несчастьем поделится.

Творчество мешает жить сейчас, в свое время и со всеми в ногу, забегая вперед, и путаясь со своей прозорливостью под ногами чужого будущего, если ты не дурак…

Все мы такие милые подопытные в одной клетке Вселенной, – Боги, обезьяны, рыбы и кенари…

ПРИТЧА 68. Наша ревнивая мать, заботливое человечество, славу Великим сыновьям придерживает до их смерти, чтобы спокойно делить Славу между середниками, потом назвать великим именем улочку, напоминающую, что по ней ходил и Великий совсем невеликим…

О самоанализе. Зеркало мартышка изобрела, корчит умные рожи, и сделало зеркало мартышку философом…

Зарабатывать нужно покладистых дураков, деньги они сами добудут.

Серые будни трезвости – объедки лихо пропитой радости.

Потерянные люди, наедине с собой погрязшие в поисках в себе Человека, наконец, обнаруживают коллаборациониста.

Никому не удается попользоваться авторитетом правды, пока время, судья истории, не засвидетельствует ее подлинность.

Кровожадность древнегреческого народовластия, – легкий насморк по сравнению с опухолью двойных стандартов авторитарной местечковой демократии.

Истина всегда относительна, иначе она превращается в приблизительность диссертации на заказ.

Самый веский аргумент в споре – оскорбление.

Сомнительные моменты в науке создают преходящий фундамент ее объективной реальности.

Прогрессивное в науке все сомнительно -лет пятьдесят, затем созидается новый вариант сомнительного лет эдак на сто, иначе наука оставалась бы знахарством еще тысячу лет.