Тристания

Мужчина нажимает пальцем на ключицу и чувствует движение змеиного детеныша.

Почему девушка не визжит, почему не отстраняется, почему не прогоняет мужчину?

Лиз много раз задавала себе эти вопросы.

И вдруг поняла: потому что девушка тоже хотела этого.

Придя к такому выводу, Лиз перестает относиться к Марте как к девушке, потому что девушка стала женщиной, а женщинам свойственно обольщать, заигрывать с мужчинами, которые принадлежат другим женщинам, и при случае присваивать их себе.

Жизнь Лиз продолжается, но что-то в ней изменилось, и Лиз не может не чувствовать этого, потому что она поняла это по рукам, и по телу, и по животу девушки, который немного выдается вперед. Или он вырос из-за того, что она съела всю ту рыбу? Лиз готова кричать, хотя не кричала никогда, готова бить посуду, хотя не била ее никогда. Лиз держит свою ненависть внутри.

Ненависть разрастается, вытягивает щупальца и омрачает каждый день жизни Лиз. Она ведет себя подчеркнуто спокойно и разговаривает подчеркнуто вежливо, замуровывает в себе разрушительную мысль и забывает о том, что оттуда ее уже не вытащить. Какое-то время стена держится. Но Лиз по-прежнему помнит о том, что произошло, она не в силах вырвать из себя эту мысль и уничтожить ее. Постепенно Лиз начинает понимать: кое-что ей все-таки придется уничтожить.

Однажды вечером, когда Лиз сидит после обеда на кухне и вяжет, она чувствует, как стена начинает рушиться.

Лиз смотрит на Ларса, который тоже не изменился внешне: та же кожа, те же волосы, но внутри — другое. Ларс, в последний раз, когда ты ходил к Тильде… — рвется у Лиз с языка, но в решающий момент она обуздывает себя. Лиз продолжает двигать спицами и ловит себя на мысли, что вяжет прямо из нити своего сердца и что клубок вот-вот закончится. В этом деле необходимо поставить точку.

Она вспоминает о брате Марты.

О нем редко кто вспоминает, потому что он всегда молчит, не особенно хорош собой, в отличие от красавицы Марты, не особенно искусен в ловле крабов и выгоне коров на пастбище. «Он всегда маячит где-то на дальнем плане», — отмечает про себя Лиз. Такие люди, как брат Марты, видят всё: Лиз знает это наверняка, ведь она сама относится к их числу.

На другой день она набирает мешок картошки и идет к дому Тильды. Школьные занятия закончились, и вскоре тощий грязноволосый парнишка косолапым шагом приближается к воротам своего дома.

Лиз приветливо машет ему. Сэм смотрит на нее с недоумением: Лиз здесь редкая гостья.

Она протягивает картошку.

Парнишка берет мешок, благодарит и делает шаг к воротам. Лиз протягивает руку, касается костлявой спины и говорит:

— Послушай…

Сэм вздрагивает.

— Ты случайно не был дома, когда Ларс… приносил вам рыбу в последний раз?

— Нет. Не помню такого, — быстро отвечает парнишка.

Лиз уверена, что он лжет.

Ветер утихает. Вокруг Лиз и Сэма наступает за-тишье, и если бы они только воспользовались им, то обрели бы утешение, но этого не происходит Внутри Лиз вспыхивает ярость.

Она поднимается от стоп к плечам и опускается оттуда в руки. Лиз хочет ударить, но не может сделать этого: есть поступки, которых просто не совершают.

Прежде чем все же совершат.

— Понятно. Передавай привет маме, — говорит Лиз и отступает. Затем поворачивает голову и добавляет: — И сестре тоже.

Парнишка кивает.

Он не передаст привет, и женщина знает это.

Но парнишка не знает, что намерена сделать женщина.

Марта

Когда корабль с тристанцами на борту снова отправляется в путь, Марта думает о семенах, которые море переносит с одного далекого острова на другой.

Она вспоминает, как однажды они с Бертом были на берегу, в малой бухте: когда стоишь там и смотришь вдаль, всегда кажется, что небо и море — это бесшовное целое. Песок прилипал к мокрым лапам Этель, а потом попадал в дом. Это раздражало Берта. От собак одна грязь и вонь. Марта помнила те слова, помнила день, когда они с Бертом вышли из церкви на улицу и беззаботно танцевали, точно под водной поверхностью.

Но в этот день облака свешивались с неба и давили им на шеи, а они смотрели на волны, на которых покачивались круглые коричневые семечки, ставшие гладкими за время долгого пути.

Берт увидел семена и присел.

— Морские бобы, — сказал он, зачерпнул воду ладонью и захватил несколько семечек в плен. — Из них может вырасти все что угодно.

Марта и Берт разглядывали семена и гадали, откуда они приплыли: может быть, с островов, где растут пальмы и летают красно-синие птицы? Гадали они и о том, что вырастет из этих семян, если их посадить.

Берт отпустил их обратно в море.

На следующий день, когда Марта пришла погулять на берег, семян там уже не было.