Тритон

Но кое-кто уже оправился от потрясения, кое-кто, кто уже обдумал случившееся и нашел результат крайне неудовлетворительным для себя. И в то время, пока все, — включая меня, — поглощены вниманием к Рейне, он подкрадывается ко мне сзади из ниоткуда. Пульс Джагена поражает меня как раз перед острым ударом в мою спину. Я понимаю, что меня пырнули ножом, но сперва я чувствую всего лишь толчок. А затем боль поглощает меня.

— Умри, грязная полукровка! — рычит он.

И затем я не чувствую его больше. На самом деле, я не чувствую больше никого. Ни мою мать, ни Рейну, ни Торафа, ни Грома.

Ни Галена.

Там, где раньше была гигантская долина импульсов Сирен, пронизывающая меня со всех сторон, нет ничего. Мир чернеет вокруг меня, и я не могу сказать, закрыты мои глаза, или же они просто перестали видеть. Если я теряю свои способности к ощущению, если я не вижу ничего — это означает, что я умираю?

Я не такая храбрая, как я надеялась. Одно дело думать о смерти. Совсем другое — на самом деле умирать. Я самая настоящая трусиха. ОБожеЖТыМой, мне до чертиков страшно.

Я не хочу умирать.

И вдруг его пульс реанимирует меня, возвращает меня обратно в реальность. Гален. Его руки окутывают меня, и мы мчимся, мчимся, мчимся сквозь воду. Я не могу открыть глаза — это гравитация не дает их открыть. Я хочу выплакаться в его грудь, но у меня нет сил. Я пытаюсь говорить, но наш темп уносит прочь слова из моих уст.

Мы еще никогда не двигались с такой скоростью. Никогда

Боль в спине немеет от воды, и я надеюсь, что она не разъест открытую плоть, и в то же время, каким-то образом, соленая вода исцелит рану. Я знаю, что истекаю кровью, чувствуя тепло в том месте, где начинается онемение. Я почувствовала, как оружие Джагена пронзило меня. До самой кости.

Я прижимаю лицо к шее Галена. Он немедленно останавливается, прикладывает свои руки к моим щекам. Судя по выражению его лица, я бы сказала, что он испытывает еще большую боль, чем я.

— Рыбка-ангел, — задыхается он. — Мне так жаль, что это произошло. Мы почти на земле. Никто не сможет тебя сейчас обидеть. Останься со мной Эмма. О, пожалуйста, останься со мной.

Он покрывает мое лицо поцелуями, и я знаю, что все-все, все до этого самого момента было не зря. Хлопоты с Торафом в службе безопасности в аэропорту. Головокружительный прыжок с вертолета. Даже спор обо всем этом, который непременно будет у нас с Галеном позже. Агония в моей спине. Ужасный момент, когда я подумала, что могу умереть.

Он устраивает меня на руках на манер принцессы, затем снова набирает темп. На секунду, мне показалось, что плавник Галена удвоился в размере. Похоже, у меня начинаются галлюцинации. Я не знаю, от боли это, или от потери крови, но я теряю сознание.

* * *

Я сразу же узнаю запах дома Галена из-за освежителей воздуха с ароматом лимона, которые Рейчел расставляет практически повсюду. Чистый льняной аромат свежевыстиранных простыней. Аромат рыбы, запекаемой в духовке.

Утренний свет заползает в окно спальни Галена, бросая начало нового дня на белую мебель и прохладные голубые стены. Я чувствую его рядом со мной, слышу каждое его дыхание, чувствую восхитительный соленый запах его кожи.

Я соскучилась по нему.

Я тянусь к нему, и тут боль напоминает мне, что я недавно получила ранение. Я прячу лицо в подушку, но это не приглушает моего визга.

— Эмма? — неуверенно говорит Гален. Я чувствую как он проводит рукой по моим волосам. — Не двигайся, рыбка-ангел. Лежи на животе. Я пойду, скажу Рейчел, что тебе требуется большее количество обезболивающего.

Я тотчас же не повинуюсь и поворачиваюсь лицом к нему. Он качает головой.

— Я недавно понял, откуда взялось твое упрямство.

Я улыбаюсь.

— Моя мама?

— Хуже. Король Антонис. Сходство просто неимоверное. — Он наклоняется и прижимается своими губами к моим, и слишком быстро снова встает.— А сейчас, веди себя хорошо, мое милое маленькое чудо, и держись, пока я схожу и возьму еще обезболивающих.

— Гален...

— Хммм?

— Как сильно меня ранили?

Он проводит рукой по моей щеке. Само его прикосновение может выбить меня из колеи.

— Достаточно сильно, как по мне.

— Да, но ты ведешь себя, как ребенок, и вечно все преувеличиваешь, — я усмехаюсь его притворной обиде.

— Твоя мама говорит, что это всего лишь царапина. Она ее обработала.

— Мама здесь?

— Она внизу. Э... Ты должна знать, что Гром тоже здесь.

Гром покинул трибунал и отправился на сушу? Значит ли это, что все закончилось плохо? Ну, еще хуже, чем то, что я ранена? Нужно срочно узнать обо всем, что касается меня.

— Черт возьми. Сядь. Рассказывай. Сейчас же.

Он смеется.

— Я расскажу, обещаю. Но сперва я хочу, чтобы тебе было комфортно.

— Хорошо, но тогда ты должен прийти сюда и поменяться местами с кроватью.

Румянец заливает мои щеки, но меня это не волнует. Он мне нужен. Он весь. Наш разговор показался мне вечностью, только я и он. Но разговоры обычно не длятся долго. Губы созданы и для других вещей тоже. И Гален очень хорош в этих вещах.

Он идет обратно и садится на корточки рядом с кроватью.

— Ты не представляешь, как это заманчиво.