Трюк (ЛП)

Я уже не разбираю где правда, а где ложь. Все начиналось как деловое соглашение, но потом переросло в нечто более глубокое. Мэтт мне небезразличен. Я хочу для него самого лучшего. Но это совершенно не в моем стиле. Мне нужно постоянно себе об этом напоминать, чтобы не терять связь с реальностью и не забывать, что все это фейк.

Мэтт дал слово, что не влюбится, и, насколько я могу судить, он его сдержал. Поэтому я должен выполнить свою часть сделки и не нарушить соглашение о конфиденциальности.

— Во время интервью я сказал, что мы влюблены, потому что с точки зрения рекламы это лучше, чем заявить, что мы просто трахаемся, пока Мэтт не получит контракт НФЛ.

— И все же ты не хочешь, чтобы Мэтт уезжал в Чикаго. Это же очевидно. Каждый раз, когда речь заходит о контракте, ты весь напрягаешься.

Я пялюсь на свои ноги.

— Как ты и говорил, Мэтт — это и есть футбол. Никаких шансов, что он предпочтет меня своей мечте.

— Может и предпочтет. Не узнаешь, пока не спросишь.

— Ладно, этот разговор свернул куда-то не туда. Просто не разболтай о том, что я сказал. У нас с Мэттом изначально все было временным. А теперь вернемся к той идее. У меня достаточно средств, чтобы превратить ее в нечто массовое, популярное по всей стране. В смысле, начнем с малого, убедимся, что проект жизнеспособен. Нужно будет тщательно проверять людей, предоставляющих ночлег, и еще много чего другого. Но я очень хочу этим заняться.

— Так ты серьезно? — Джет заявляет это так, будто ему только что сообщили, что зомби-апокалипсис начался. В его голосе звучит смесь неверия и непонимания.

— По крайней мере, хочу обсудить это с отцом.

Плечи Джета опускаются.

— Вот и конец идее.

— Почему ты так говоришь?

— Я видел твоего отца по телеку. Не знаю, как сформулировать, чтоб тебя не обидеть, поэтому просто скажу: он похож на политикана, который на каждом углу кричит о семейных ценностях, а потом его застукивают в убогом мотеле с проституткой.

Я смеюсь.

— Как я рад, что ты постарался меня не обидеть, Джет.

Боже, я люблю этого паренька… как брата, конечно. К тому же, трудно обижаться на правду. В смысле, мне неизвестно наверняка, есть ли у отца интрижки, хотя сомневаюсь. Он слишком печется о своем имидже. И, тем не менее, я рос в огромном холодном особняке и прекрасно знаю, что между родителями любви нет. Их счастливый брак — всего лишь политическое соглашение. Совсем как у нас Мэттом.

— Всегда пожалуйста, — отзывается Джет, то ли не замечая сарказма, то ли игнорируя его.

— Хорошо, а если так: я расскажу об этой идее отцу и, если он откажет, встречусь со своими парнями по финансам и посмотрю, что смогу сделать сам.

— С парнями по финансам? — усмехается Джет. — Кто так говорит вообще?

— Э-м, твой брат, например. Он общался со своими парнями насчет инвестиций.

— Ах, эта шикарная жизнь богатых и знаменитых.

— А у тебя какие планы на будущее, юный маэстро?

— Худшее имя супергероя на свете.

— Надеешься однажды стать известным? Петь перед миллионами фанатов, трахать каждого сладкого мальчика, который на глаза попадется.

— Ты практически описал мою нынешнюю жизнь… ну, за исключением миллионов фанатов. — Джет шевелит бровями.

— Как скажешь, жеребчик.

— Ну ладно, хорошо. Если честно, всех моих сладких мальчиков можно пересчитать по пальцам одной руки. Так себе достижение.

— А наши экскурсии по колледжам не убедили тебя поступать?

— Не-а. Все эти цементированные храмы науки не для меня.

— Сделай мне одолжение, — прошу я.

— Конечно.

— Обрушь эту новость на Мэтта завтра, когда я буду на работе.

Джет хохочет.

— Договорились.

***

— Хочу открыть благотворительный фонд ЛГБТ, — выпаливаю я.

Советники отца смотрят так, будто у меня выросла вторая голова, поэтому я повторяю, но на этот раз медленнее.

— У нас уже есть фонд Хантингтонов, который жертвует деньги многим благотворительным организациям, в том числе и ЛГБТ, — возражает Джон, менеджер предвыборной кампании отца.

— Я думаю о создании приютов для бездомных подростков. Все немного сложнее, но это если в двух словах. Это, скорее, будет что-то вроде приложения для поиска пристанища.

Так и знал, что старички не поймут. Ага, это подтверждает смятение на их лицах. Надо было придерживаться версии о приютах.

Роб, советник отца, наклоняется к нему.

— Не думаю, что в данный момент это удачный ход для кампании. У вас уже есть голоса представителей ЛГБТ благодаря Ноа. — Он кивает головой в мою сторону. — Если будем слишком сильно давить, можем потерять консервативных демократов.

— Ладно, скажем так, — начинаю я, — в любом случае я открою этот фонд, и вам решать, как мало или много будет в него вовлечена кампания. Просто хотел предупредить о своих планах.

— Как ты собираешься финансировать этот проект, если я не буду участвовать? — спрашивает папа.

Я с трудом сдерживаю смех. Отец прекрасно знает, что у меня есть свои средства, но ему нравится притворяться, что я его наследник и «стою» меньше него.

— Я поговорю со своими парнями по финансам и осуществлю задуманное.

Папа потирает подбородок, напоминая карикатуру злодея.

— Что ж, я полностью «за».