Триумф и трагедия императора

В течение всего этого долгого ещё тёплого сентябрьского дня Наполеон, судя по свидетельству очевидцев, пережил смену двух настроений. На рассвете, когда солнце только начало всплывать над линией горизонта, он весело воскликнул: «Вот солнце Аустерлица!» И это настроение длилось всё утро. Казалось, русских начинают постепенно и неуклонно выбивать из их позиций. Но и в эти часы первого, могущественного натиска французов на Шевардинский редут, в ставку, откуда император наблюдал битву, уже начали поступать довольно тревожные известия, перемежаясь с радостными и победоносными. Так, императору уже в ранние утренние часы доложили, что один из его лучших генералов, командир 106-го линейного полка Плозонн, ворвался со своим полком в деревню Бородино, выбил оттуда русских егерей, которые совершенно истребили часть его полка, убив Плозонна и многих его офицеров. Правда, подоспела помощь, и французы заняли Бородино. Но обстоятельства гибели Плозонна показывали, что русские дерутся в этот день ожесточённо. Затем примчался адъютант с известием, что наступление маршала Даву развивается успешно, но за ним — другой, сообщивший, что лучшая дивизия корпуса Даву, дивизия генерала Компана, попала под страшный огонь, что Компан ранен, его офицеры ранены или перебиты, что сам маршал Даву, поспешивший на помощь, штурмовал русские батареи, обстреливавшие Компана, взял их, и опять русские канониры (как за два дня до того в Шевардине) были перебиты на своих пушках, так как стреляли до последней минуты, и одно из их ядер убило лошадь под маршалом Даву, а сам маршал контужен и упал без сознания.

Не успел император выслушать и отдать новые приказания, как ему доложили, что маршал Ней ворвался с тремя дивизиями во флеши, защищаемые русскими гренадерами, и хотя удерживает эти Багратионовы флеши, но русские не перестают яростно атаковывать. Новый адъютант принёс известие, что дивизия Неверовского выбила Нея. Спустя некоторое время Ней восстановил положение, но князь Багратион продолжал на этом участке отчаяннейшую борьбу. Одна из важнейших флешей, взятая было французами (генералом Резу) подверглась яростной штыковой атаке, причём французы были выбиты с огромными потерями. Мюрат в конце концов отбил эту флешь с новыми огромными потерями.

Наполеону доносили настойчиво и из разных пунктов, что потери русских гораздо больше, чем французов, что русские не сдаются, а гибнут до последнего в тех контратаках, которыми они стремятся восстановить положение. Чтобы развернуть действия кавалерии, приходилось брать со страшными усилиями небольшие возвышенности и неровности, пересекающие почти посередине огромное поле сражения. И эти естественные препятствия дорого стоили французам. Корпус Раевского, неся огромные потери, причинил Нею и Мюрату такой урон, что оба маршала подтягивали сюда буквально все части, какие только могли подтянуть. Семеновский овраг и местность у оврага несколько раз переходили из рук в руки. Наконец маршалы отправили адъютантов к Наполеону просить подкрепления; они ручались за выигрыш сражения, если вовремя взять у Багратиона Семеновский овраг и Семеновское.

Наполеон отправил им на помощь одну дивизию, но отказался дать больше. Он видел по неслыханному ожесточению боя, что Ней и Мюрат ошибаются и что русские корпуса, по их мнению готовые уйти с поля, не уйдут, а французские резервы будут истрачены до наступления решающего момента. А решающий момент всё не наступал. Днём дивизия генерала Морана взяла штурмом батарею Раевского, расположенную между деревнями Бородино и Семеновское, но русские части штыковым натиском выбили французов и снова заняли эту батарею. Потери русских были огромны, но батарея была отнята у Морана, а сам Моран пал на поле битвы.

Известие о том, что русские снова овладели большой батареей, Наполеон получил почти одновременно с другим: именно, что Багратион делает отчаянные усилия вырвать у Нея и Мюрата три флеши, которыми они овладели с таким трудом.

Страшный бой против Багратиона завязался из-за Семеновских флешей. В течение нескольких часов флеши переходили из рук в руки. На одном этом участке гремело больше 700 орудий — 400 выдвинутых тут по приказу Наполеона и больше 300 с русской стороны. И русские и французы вступали тут неоднократно в рукопашный бой, и сцепившаяся масса обстреливалась иногда картечью без разбора, так как не успевали вовремя уточнить обстановку.

Маршалы, пережившие этот день, с восторгом говорили до конца своей жизни о поведении русских солдат у Семеновских флешей. Французы не уступали им. Именно тут раздался предсмертный крик Багратиона навстречу французским гренадерам, под градом картечи бежавшим в атаку со штыками наперевес, не отстреливаясь: «Браво! Браво!» Спустя несколько минут сам князь Багратион, по мнению Наполеона, лучший генерал русской армии, пал смертельно раненный и, под градом пуль, с трудом был унесён с Бородинского поля.