Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. Книга 2. Часть 1

Одним из военачальников, который стал своего рода связующим звеном между Сталиным и фронтами, был Александр Михайлович Василевский, крупнейший советский полководец. Войну Василевский встретил заместителем начальника оперативного управления Генштаба; 1 августа 1941 года стал начальником управления — заместителем начальника Генштаба, а с июня 1942-го до февраля 1945 года — начальником Генштаба, являясь одновременно и заместителем наркома обороны. Пришлось Василевскому покомандовать 3-м Белорусским фронтом, а затем стать и Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке.

Своей службой в Генштабе Василевский отразил своеобразие стиля работы Сталина в высшем военном органе управления — Ставке. Большую часть времени Александр Михайлович провел на фронте как представитель Ставки, выполняя прямые указания Сталина, и меньшую в Москве, занимаясь непосредственно делами Генштаба. По существу, Сталин взял за правило: при подготовке особо ответственных операций, как и при возникновении кризисных ситуаций на фронте, туда обязательно выезжали Жуков или Василевский. А иногда, как это было под Сталинградом, оба сразу. До декабря 1942 года, когда по личной просьбе Василевского Сталин согласился с кандидатурой Антонова и тот стал начальником оперативного управления, заместителем, а затем и первым заместителем начальника Генштаба, именно Василевскому пришлось в основном руководить работой главного оперативного органа Ставки. Другими словами, Василевский был универсальным полководцем и военачальником. Он мог проявить себя и как командующий, и как штабной работник. Сталин видел, что Александр Михайлович одинаково уверенно действует в критических ситуациях оборонительных боев и при организации крупных наступательных операций, в стратегическом планировании и в качестве представителя Ставки или командующего фронтом.

Однажды Сталин спросил Василевского:

— Вам что-нибудь дало духовное образование? Не думали никогда над этим?

Василевский, несколько озадаченный вопросом, быстро нашелся и мудро ответил:

— Бесполезных знаний не бывает… Что-то оказалось нужным и в военной жизни…

Сталин с любопытством посмотрел на Василевского (настроение было неплохое, недавно освободили Минск) и в тон Василевскому добавил:

— Главное, чему попы научить могут, — это понимать людей… — Затем, сразу переключившись, Сталин сказал, что маршалу нужно взять под свой личный контроль действия 2-го и 1-го Прибалтийских и 3-го Белорусского фронтов. Ранее подобные обязанности были возложены на Жукова — руководство операциями 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов. Это не были главкоматы, но в то же время Сталин таким образом ввел новую форму управления деятельностью фронтов со стороны Ставки. Инициативу в этом вопросе проявил он сам. Жуков и Василевский увидели в этом рост стратегической зрелости Верховного.

Сталин подошел к письменному столу, взял какую-то папку с бумагами и вернулся к своему постоянному рабочему месту в торце длинного стола заседаний. В годы войны он практически не сидел за письменным столом. Дело в том, что в течение дня у Сталина проходили пять-семь заседаний и совещаний — ГКО, Ставки, с наркоматами, членами ЦК партии, работниками Штаба партизанского движения, руководителями разведки, конструкторами и т. д. Рассаживались за длинным столом. Нередко только заканчивалось одно заседание, как Поскребышев впускал другую группу товарищей. ’’Конвейер” стал работать медленнее лишь в 1944 и 1945 годах, когда для всех стало ясно, что разгром оккупантов — дело времени. Если до войны Сталин успевал прочесть-просмотреть в день, кроме шифровок, 5–6 книг объемом до 400–500 страниц, то теперь не меньше — военных, дипломатических, политических, хозяйственных документов. Работоспособность этого холодного человека с колючим взглядом была поразительной. О ней не раз вспоминал и Александр Михайлович.