Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир

Но у него появились толпы последователей. Не сразу, но со временем – год за годом, десятилетие за десятилетием ряды христиан росли. Христианство росло, а язычество умирало. Христианство, единственная из религий Древнего мира, выжило, уничтожая соперников.

Христианство было единственной известной нам в античности миссионерской религией – и почти единственной эксклюзивной. Именно это сочетание миссионерства и эксклюзивности стало решающим для победы христианства.

Никто не понял это лучше и не изложил убедительнее историка римского общества Рамси Макмаллена[122]. Макмаллен объясняет это на гипотетическом примере, который я немного изменю. Допустим, два человека проповедуют новые культы: поклонение Асклепию и поклонение Иисусу. Толпа из сотни язычников-политеистов собирается послушать, как каждый верующий превозносит своего бога. Допустим, оба добиваются равного успеха: пятьдесят слушателей решают отныне почитать Асклепия, а пятьдесят – Иисуса. Что произойдет при этом с их отношением к язычеству (инклюзивному) и христианству (эксклюзивному)? Если наши два гипотетических оратора были одинаково убедительны, то язычество потеряло пятьдесят человек и не приобрело ни одного, – а христианство приобрело пятьдесят человек и ни одного не потеряло. Вот так христианство, развиваясь, разрушало языческие религии.

Пример этот, разумеется, полностью вымышлен и совершенно неправдоподобен. Языческие проповедники, собиравшие вокруг себя толпы слушателей, нам неизвестны. Что до христианства, хотя оно и было миссионерской религией, публичные выступления христиан перед язычниками, помимо новозаветной книги Деяний и позднейших легендарных историй, нам неизвестны. Более того: по-видимому, мгновенных и массовых обращений в христианство в античности не случалось (здесь я решительно не согласен с профессором Макмалленом). Христианство росло в разговорах один на один: христианин обращал члена семьи, друга или знакомого, тот – еще одного, а тот – еще. О том, как именно эти люди убеждали других в своей правоте, мы поговорим в следующей главе. Сейчас речь лишь о том, что обращение пятидесяти людей сразу, тем более в результате единичного публичного выступления, – случай крайне маловероятный.

Однако сути дела это не меняет. Христианство – единственная из религий в империи, – двигаясь вперед, уничтожало «конкурентов» на своем пути. Церковь росла, а языческий мир умалялся, пока наконец – пару столетий спустя – язычники не заметили, что у них серьезные проблемы.

Христианство как «всеобъемлющая религия»

Еще одна характерная черта христианства, отличающая его от всех языческих религий в империи, – та, что оно охватывало множество различных областей жизни, для язычников никак друг с другом не связанных[123]. Принять христианскую религию означало не просто начать совершать определенные обряды – как обстояло дело с прочими религиями, будь то государственные, общественные или семейные культы. В язычестве культовые обряды и были религией. Однако культовые обряды христианства – крещение, совместные трапезы, молитвы, пение гимнов и так далее – были хоть и очень важной стороной религии, но лишь одной из ее сторон. Кроме этого, христианство включало в себя и моральный кодекс, и набор представлений о божестве, и серию рассказов о божественном вмешательстве в человеческую жизнь в прошлом. Говоря словами исследователя Древнего Рима Джеймса Райвза, христианство предлагало «тотализирующий дискурс»[124]. Иначе говоря, оно включало в себя всю человеческую жизнь. Оно было всеобъемлющим.

Начав воспринимать свою религию как цельную и всеобъемлющую систему, христиане пришли к мысли! все, что выходит за рамки этой системы и в нее не укладывается, – с ней соперничает.

В довершение всего, начав воспринимать свою религию как цельную и всеобъемлющую систему, христиане пришли к мысли: все, что выходит за рамки этой системы и в нее не укладывается, – с ней соперничает. Так, уже на достаточно ранней стадии своей истории, христиане начали считать, что существует три рода людей: христиане, иудеи и язычники. Быть язычником – это некое отдельное и целостное «состояние». Так родилась сама концепция «язычества» как обобщенного понятия[125]. Все, что не относится к иудаизму или христианству – единое целое, пусть и проявляется тысячами, даже сотнями тысяч разных способов, пусть между разными его «ветвями» и существуют громадные различия. Весь остальной мир – одно.