Триумф семян. Как семена покорили растительный мир и повлияли на человеческую цивилизацию

«Есть все основания полагать, что семена всегда составляли часть нашего рациона, — рассказал мне Ричард Рэнгем. — В конце концов, их едят шимпанзе». Как профессор антропологии Гарвардского университета, Рэнгем знает, что говорит: он опубликовал первую статью об особенностях питания шимпанзе в начале 1970-х гг. и с тех пор занимается их изучением в естественных условиях. Я впервые встретился с Рэнгемом на совещании приматологов в Уганде, где он и Джейн Гудолл перед началом своего основного доклада обменялись пыхтением и пронзительными криками, изображая шимпанзе. Два десятилетия спустя Рэнгем по-прежнему умеет привлечь внимание публики. Я позвонил ему в его кабинет в Гарварде, и, вместо того чтобы сослаться на срочные исследования и загруженность преподавательской работой, он легко согласился изложить свою новую неортодоксальную теорию.

«Я попробовал питаться тем же, что и шимпанзе, — начал он изложение своих идей с воспоминаний о собственных давних полевых исследованиях в Национальном парке Кибале в Уганде. — И могу сказать, что к концу дня я сильно проголодался». Поначалу Рэнгем решил, что просто не привык к фруктам, орехам, листьям, семенам и изредка — сырым мартышкам, которые составляют рацион шимпанзе. Но когда он сопоставил свои наблюдения с ходом эволюции человека, у него возникла новая фундаментальная идея. Дело было не в самой пище, а способе ее приготовления. «Я понял, что мы не способны выжить в дикой природе, потребляя сырую пищу. Как вид, мы целиком зависим от применения огня для ее приготовления. Мы — человекообразные обезьяны, освоившие кулинарию».

Несмотря на смелость своих предположений, Рэнгем говорит сдержанно, приводя доказательства с терпением исследователя, часами проводившего наблюдения в полевых условиях. «Моя теория основана на изучении человекообразных обезьян. Я представляю себе человека как видоизмененную человекообразную обезьяну», — пояснил он, отметив, что у нас существенно меньшего размера зубы, короче кишечник и крупнее мозг. Он рассказал о значительном выигрыше энергии, который достигается с помощью тепловой обработки продуктов. Варка или жарка мяса, орехов, клубней и другой пищи приматов позволяет существенно увеличить ее усвояемость — от трети для пшеницы или овса до 78 % для куриных яиц. Теория Рэнгема предполагает, что приготовление пищи — ключевое изобретение, отделяющее продвинутых представителей рода Homo от их предков, больше похожих на человекообразных обезьян. Перейдя на легкоусвояемую кулинарную диету, наши прародители больше не нуждались в массивных коренных зубах и протяженном кишечнике, которые необходимы человекообразным обезьянам, чтобы переваривать волокнистую сырую пищу. А с появлением такого избытка энергии мы оказались способны удовлетворять потребности более крупного мозга.

Все еще вызывающая разногласия, логика рассуждений Рэнгема пробивается, как звон колокола сквозь гул альтернативных теорий. Большинство антропологов традиционно считали, что главную роль в эволюции человека сыграло появление копья и лука со стрелами, изменившее численное соотношение охотников и собирателей. При этом изменения в строении зубов и размерах мозга приписываются усовершенствованию техники охоты и богатому белками рациону. Но Рэнгем подчеркивает, что никакое количество сырого мяса (или другой сырой пищи) не способно удовлетворить пищевые потребности современных гоминидов или само по себе ускорить их эволюцию. «На диете, ограниченной сырыми продуктами, — объяснил он, — не остается времени на такие рискованные занятия, как охота. Если бы наши предки питались, как шимпанзе, им бы пришлось по меньшей мере шесть часов в день просто сидеть и жевать».

Опровергая исключительное значение мяса в эволюции человека, теория о «человекообразных обезьянах, освоивших кулинарию», повышает статус собирателей, обеспечивавших значительно большее разнообразие продуктов — от корнеплодов и меда до фруктов, орехов и семян. «Клубни, вероятно, служили запасным вариантом, — высказал предположение Рэнгем, — но предпочтение отдавалось любым крупным семенам, которые можно было добыть». Он приводит пример того, как шимпанзе ищут поджаренные семена деревьев афцелии, следуя за лесными пожарами, и как туземные племена прекращают войны, когда появляется урожай первых фруктов, орехов или меда. Тем не менее остается неясным, когда именно семена стали продуктом первой необходимости. Энергетический потенциал семян очень высок, особенно если они должным образом приготовлены, но такая пища требует организованного сбора урожая и некоторой последующей обработки. Точный ответ нуждается в дополнительных исследованиях или, как это сформулировал Рэнгем, «в подкреплении археологическими данными». И теперь, когда люди знают, что именно следует искать, такое подкрепление приходит отовсюду.