Триумф Сета

— Казначей Майя, — заговорила царица тоном, не терпящим возражений, — я знаю обычаи своей страны. Я говорила не о наследовании трона, а о регентстве. В связи с опасностями, которые подстерегают страну и о которых ты информирован лучше, чем я или кто-либо из присутствующих, необходимо, чтобы в стране был сохранен порядок. Так вот, именно командующий Нахтмин будет за это отвечать. Твое замечание бестактно.

Майя побледнел.

Анкесенамон повернулась к Нахтмину, увидела улыбку одобрения в его глазах, затем обратилась к Первому советнику Усермону:

— Первый советник, — сказала она тем же властным тоном, — царевич-регент, главнокомандующий Нахтмин, скоро попросит тебя поторопить казначея Майю с отъездом в Мемфис, где его ждут новые обязанности.

Она бросила на Майю грозный взгляд. У казначея задрожала челюсть. Он поднялся, чтобы покинуть собрание. Когда он уже был у двери, Нахтмин остановил его:

— Казначей, ты удалишься, когда я дам тебе на это разрешение. Потрудись занять свое место.

— Царица выразила мне недоверие, мне нет больше места среди вас, — заметил мертвенно-бледный Майя.

— Казначей, твои тесные связи с полководцем Хоремхебом известны всем, — заявил Нахтмин. — Царица лишь сделала из этого вывод. Показав свое двуличие, рассчитывая на нашу наивность, ты пожелал, чтобы в течение семидесяти дней отсутствовала власть. Такого не будет.

Майя не знал, что сказать.

Писец попросил соблюдать регламент собрания.

Нахтмин прикусил губу.

— Все уже сказано, — заявил он.

Он направился к двери, чуть ли не оттолкнув Майю, и крикнул:

— Четырех стражников сюда!

— Командующий! — вскричал Майя.

Но Нахтмин его больше не слушал. Когда прибыли стражники, он указал пальцем на казначея:

— Этого человека следует арестовать. Увезите его в тюрьму дворца, там он будет ждать приговора.

— Это подлая клевета! — кричал Майя.

— Это не клевета, Майя, — возразил Нахтмин, — всего лишь нелицеприятная правда.

Стражники увели казначея. Усермон, Маху и Пентью были потрясены. Только глава судебного ведомства Пертот сохранял спокойствие. Царица оставалась бесстрастной; она являла собой пример стойкости и не собиралась обвинять командующего в том, что он последовал ее примеру, даже если он действовал грубо.

— Теперь, — обратился Нахтмин к Маху, — я хочу, чтобы ты установил, кто те люди, что были посланцами между Майей и Хоремхебом, и обезвредил их. Нет ни малейшего сомнения в том, что Хоремхеб осведомлен обо всем, что происходит в столице.

— Они мне известны, — ответил начальник тайной охраны. — Твое величество, я займусь этим незамедлительно.

Первый советник Усермон продиктовал воззвание об отбытии на Запад царя Хеперхеперуре — это имя получил Ай при коронации. К документу в присутствии царицы была приложена царская печать. Затем Усермон вызвал начальника глашатаев и велел ему, чтобы воззвание было прочитано на площадях города и по всему царству.

Анкесенамон обрадовалась, что теперь наконец-то могла возвратиться в свои покои и немного отдохнуть, прежде чем идти принимать соболезнования. Однако в большом зале первого этажа к ней подошли Нефернеруатон и Шабака. Сестры обнялись.

«У нее хотя бы есть муж», — подумала Анкесенамон. Итшан, естественно, не мог официально быть ее мужем, по крайней мере не при теперешней ситуации. Она рассказала им о решениях, принятых на совещании. Разговор прервал Уадх Менех, который напомнил царице о необходимости выставить тело царя на всеобщее обозрение на три дня, до того как бальзамировщики займутся им.

— Сократи церемонию до двух дней, — приказала она.

Эти три дня могли стать критическими для царства; за эти дни Нахтмин должен был перекрыть дорогу к Фивам, чтобы противостоять проискам Хоремхеба. Не следовало надолго открывать во дворец доступ толпам знатных особ и придворным, как обычно это происходило после смерти правителей. Из большого нижнего зала уже доносился шум голосов первых посетителей.

— И прикажите спрятать все ценные вещи, которые остались в покоях царя.

Ей это было известно из собственного опыта; некоторые посетители не могли устоять от соблазна прихватить из царских комнат какие-нибудь ценности, которые можно было незаметно зажать в руке или спрятать на себе.

— Царевич Шабака это уже сделал, твое величество, — сказал Главный распорядитель церемоний.

Она кивнула. Он поклонился и стал спускаться по лестнице.

Верхушки обелисков уже освещало полуденное солнце, но никому не хотелось есть. Анкесенамон отдала распоряжение подать обед кормилицам. Что же касалось ее самой, то вполне достаточно было хлебца, чаши теплого молока и яблока.

Она вернулась в свои покои вместе с Мутнехмет, привела себя в порядок и покормила Хоренета тем, что приготовила Сати: кашей на молоке с яблоком и половинкой хлебца.

Предстояло долгое ожидание.

22 ПРОТИВОСТОЯНИЕ БОГОВ

Несмотря на суматоху, царящую в окрестностях дворца из-за непрерывно увеличивающегося потока посетителей, поскольку время для выражения дани уважения усопшему было сокращено до двух дней, весь город, казалось, был окутан плотной пеленой немой тоски.