Триумф солнца

На этот раз ему удалось добраться до ремня с кобурой. Выхватив револьвер, он направил его на Райдера. Яркие языки пламени освещали склад, и Райдер видел, что руки майора заметно дрожат. По его пунцовым щекам стекали крупные капли пота, сливаясь в тонкий ручеек на двойном подбородке. Майор торопливо выстрелил, и пули врезались в стенку справа и слева от двери. Райдер отступил за дверь и услышал громкий топот аль-Фарука, который бросился в противоположный конец коридора.

Райдер понял, что, если он достигнет аллеи, его вряд ли удастся поймать. Не долго думая он скатился по лестнице и спрыгнул вниз, ударившись о бетонный пол так сильно, что, казалось, откусил кончил языка. Он сплюнул кровь и посмотрел вперед. Аль-Фарук был ярдах в ста и почти достиг дальнего угла здания.

Покрепче сжав в руке дубинку, он помчался следом, но аль-Фарук уже скрылся за углом. Обогнув здание, Райдер увидел, что тот пробежал половину аллеи, причем бежал очень быстро, несмотря на грузную фигуру. А в конце аллеи начинаются узкие улочки, в которых так легко затеряться. Конечно, он не станет ждать, когда его поймают, и до рассвета покинет Хартум, благополучно переправится через реку и надежно укроется среди преданных Махди воинских подразделений на другом берегу. А уж там сделает все возможное, чтобы нанести наибольший вред городу и его защитникам. Райдер прибавил скорости, понимая, что вряд ли сумеет нагнать его.

Как только аль-Фарук добежал до конца аллеи, из темноты дверного проема вынырнула элегантная фигура и выставила ногу. Майор грохнулся на землю с такой силой, что, казалось, испустил дух. И тем не менее быстро пришел в себя, перевернулся на толстый живот и потянулся за выпавшим из руки револьвером. Но едва его пальцы сжали рукоятку, как Пенрод наступил на них, плотно прижав к земле.

В этот момент к ним подбежал запыхавшийся Райдер и сильно ударил лежавшего человека дубинкой по голове. Аль-Фарук, крякнув от боли, рухнул лицом на пыльную землю.

– Прекрасный бросок! – восхищенно воскликнул Райдер. – Очевидно, эти навыки вы оттачивали на спортивных площадках Итона.

– Не Итона, а Харроу, мой дорогой друг, – поправил его Пенрод. – Не надо путать две эти школы. – Увидев выросшего словно из-под земли Якуба, он мгновенно перешел на арабский: – Свяжи его покрепче. Полагаю, Гордон-паша будет счастлив побеседовать с ним наедине.

– Надеюсь, он позволит мне присутствовать на казни этого негодяя? – воодушевился Якуб, снимая ремень аль-Фарука и связывая его руки за спиной.

– Благородный Якуб, – усмехнулся Пенрод, – я ничуть не сомневаюсь, что он приготовит тебе место в первом ряду этого удивительного зрелища.

К тому времени небо и крыши близлежащих городских домов были уже ярко освещены заревом горящего склада. Они оставили аль-Фарука на милость Якуба и побежали обратно к главным воротам предприятия. Там стояла такая невыносимая жара, что солдаты поспешно покидали здание, выбегая из двери и выпрыгивая на свежий воздух из разбитых окон. Башит и его верные арабы уже поджидали их там, встречая острыми клинками и ружейными выстрелами. Вскоре предательский египетский гарнизон был окружен и сложил оружие, и только очень немногим удалось скрыться в густых зарослях аллеи. Якуб тут же бросился в погоню.

Уже забрезжил рассвет, когда арестованных отправили длинной колонной к воротам форта Мукран. Генерал Гордон молча наблюдал за звенящими цепями предателями, а потом послал за Пенродом. Его благодушное выражение лица мгновенно сменилось холодной яростью, когда он узнал, что во время пожара было уничтожено три тысячи мешков драгоценной дурры.

– Вы позволили гражданскому человеку взять на себя командование операцией? – обратился он к Пенроду, сверкая голубыми глазами. – Кортни? Торговцу и спекулянту на черном рынке? Этому гнусному субъекту без капли патриотизма и малейших признаков гражданского сознания?

– Прошу прощения, генерал, – решительно возразил Пенрод, – но Кортни принимал такое же активное участие в поисках пропавшего зерна, что и мы все. Если честно, то именно его тайные агенты обнаружили место, где его укрывали.

– Вся его активность ограничилась двенадцатью шиллингами за мешок зерна и ни пенни больше. Если бы этой операцией командовали вы, пожара удалось бы избежать. – Гордон покачивался с пяток на носки и угрюмо смотрел на Пенрода. А тот вытянулся по стойке «смирно» и молчал, напряженно сжав губы.

С плохо скрываемым усилием генерал Гордон наконец взял себя в руки.

– Ну что ж, по крайней мере вам удалось схватить руководителя, и я нисколько не удивлен, что им оказался майор аль-Фарук. Я намерен примерно наказать его в назидание другим военнослужащим гарнизона – привязать к жерлу пушки и разорвать в клочья.

Пенрод растерянно заморгал. Это была самая жестокая по своей дикости казнь, обычно применяемая к отъявленным мерзавцам и предателям. Насколько он знал, последний раз таким образом казнили восставших сипаев, поднявших мятеж в Индии лет тридцать назад.