Триумфальная арка

– Да нет. Я вообще не понимаю. Понять не могу, почему именно…

Равич предостерегающе вскинул руку.

– Не надо ей напоминать. Через несколько минут она успокоится и уснет. Может, ей это приснилось, и кошмар ее напугал. А завтра проснется, глядишь, и не вспомнит. Только не напоминайте! Ведите себя так, будто ничего не случилось.

– Тараканы, – уже сонным голосом пробормотала женщина. – Толстые, жирные…

– Вам нужно столько света в комнате?

– Да мы для нее зажгли, это она все время просила.

– Верхний свет выключите. Остальные лампочки не гасите, пока она как следует не уснет. Спать она будет крепко. Я ввел приличную дозу. Завтра утром, часов в одиннадцать, я к вам загляну.

– Спасибо, – сказал мужчина. – Вы даже не представляете…

– Представляю. Сейчас такое не редкость. В ближайшие дни с ней поосторожнее, главное, не показывайте особого беспокойства.

Легко сказать, думал он, поднимаясь к себе в комнату. Включил свет. На столике возле кровати его книги. Сенека, Платон, Рильке, Лао-цзы, Ли Тай-бо, Паскаль, Гераклит, Библия, еще кой-какие – для ума и для души, большинство в изданиях небольшого формата, на тонкой бумаге, чтобы не слишком отягощать по необходимости скудный багаж. Он отложил то, что возьмет с собой. Потом просмотрел остальное. Рвать и выбрасывать придется немногое. Он всегда жил, зная: прийти и забрать могут в любую минуту. И всегда был к этому готов. Вот старое одеяло, вот пальто – его добрые, испытанные товарищи. Яд в высверленной и запаянной медали, которую он еще в немецкий концлагерь с собой брал, – сознание, что это последнее лекарство всегда с тобой, что ты в любую секунду можешь им воспользоваться, не раз помогало выстоять; он сунул медаль в нагрудный карман. Уже пора снова держать при себе. Так спокойнее. Никогда не знаешь, что тебя ждет. Вполне можно опять угодить в гестапо. На столе еще стоял кальвадос, полбутылки. Он выпил рюмку. Франция, подумалось ему. Пять лет тревог. Три месяца тюрьмы, нелегальное проживание, четыре раза выдворяли, столько же раз возвращался. Пять лет жизни. Было хорошо.

33

Телефон надрывался. С трудом вынырнув из сна, он снял трубку.

– Равич, – произнес чей-то голос.

– Да?

Это была Жоан.

– Приезжай. – Она говорила тихо и как-то медленно. – Сейчас же…

– Нет.

– Ты должен…

– Нет. Оставь меня в покое. Я не один. Я не приеду.

– Помоги мне…

– Я ничем не могу тебе помочь.

– Со мной беда. – Голос слабый, надломленный. – Ты должен… Скорей…

– Жоан, – сказал Равич, теряя терпение, – сейчас не время для таких розыгрышей. Однажды ты меня разыграла, и даже успешно. Но теперь я уже ученый. Оставь меня в покое. Поупражняйся на ком-нибудь другом.

Он бросил трубку, не дожидаясь ответа, намереваясь снова заснуть. Не тут-то было. Телефон затрезвонил вновь. Он не стал брать трубку. Телефон продолжал звонить, разрывая серое безмолвие ночи. Равич накрыл его подушкой. Какое-то время он еще сдавленно верещал, потом умолк.

Равич ждал. Больше звонков не было. Он встал, взял сигарету. Сигарета не пошла, он ее бросил. В бутылке на столе еще оставался кальвадос. Он хлебнул глоток, но тоже отставил. Кофе, подумал он. Горячий кофе. Свежий круассан с маслом. Неподалеку есть бистро, там всю ночь открыто.

Он взглянул на часы. Оказывается, он только два часа проспал, но усталости уже не чувствовал. Пожалуй, нет смысла стараться заснуть снова – проснешься потом разбитым, с тяжелой головой. Он прошел в ванную и включил душ.

Какой-то посторонний шум. Опять телефон? Он завернул краны. Стук. Кто-то стучит в дверь. Равич набросил халат. Снова стук, громче. Это не Жоан, она бы просто вошла. Ведь у него не заперто. Он не торопился открывать. Если это уже полиция…

Наконец он распахнул дверь. На пороге стоял мужчина, лицо которого он, кажется, где-то видел. Мужчина был в смокинге.

– Доктор Равич?

Равич ничего не ответил. Он разглядывал ночного гостя.

– Что вам нужно?

– Доктор Равич – это вы?

– Лучше скажите, что вам надо.

– Если вы доктор Равич, вам надо срочно ехать к Жоан Маду.

– Вот как?

– С ней несчастный случай.

– Что же это за несчастный случай? – недоверчиво усмехаясь, спросил Равич.

– С оружием, – сказал мужчина. – Выстрел…

– Она что, ранена? – спросил Равич, все еще улыбаясь. Не иначе инсценировала самоубийство, лишь бы припугнуть бедолагу.

– Господи, она же умирает, – прошептал мужчина. – Умоляю, скорей! Она умирает! Это я стрелял!

– Что?

– Я… Это я…

Равич уже сбросил халат и хватал одежду.

– Такси внизу?

– Я на своей машине.

– Черт!.. – Равич снова натянул халат, схватил саквояж, ботинки, сгреб в охапку сорочку и костюм. – В машине оденусь… Живо! Скорей!

Машина неслась сквозь ночную муть. Город погрузился в затемнение полностью. Улицы сгинули, все утонуло в серой туманной каше, из которой внезапно, только успевай сворачивать, вылетали навстречу синие стрелки указателей, словно ты мчишься под водой, по морскому дну.