Тривейн

Ему понадобилось меньше месяца, чтобы собрать факты для своей первой статьи о майоре Боннере, который находился в те дни в одиночном заключении и ждал приговора военного трибунала. И были к тому основания!

Затем Брюс написал еще ряд статей, и каждая была все более и более резкой. После шести недель, проведенных в Азии, он впервые назвал Боннера «убийца из Сайгона», затем, без всякого милосердия, только так его и величал.

Однако трибунал остался глух ко всем этим разоблачениям, поскольку подчинялся другому ведомству. В результате майора преспокойно освободили и выслали в Штаты, в распоряжение Пентагона.

Но теперь военным придется услышать голос Брюса. Через три года и четыре месяца после смерти Алекса, его Алекса, они должны будут подчиниться его требованиям.

Глава 36

Неуверенность Уолтера Мэдисона раздражала Тривейна.

Накрутив телефонный провод на палец, он все смотрел и смотрел на большую статью в левом нижнем углу первой страницы. Газетный заголовок был весьма красноречив: «Армейский офицер задержан по обвинению в убийстве!»

Не менее красноречивым был и подзаголовок: «Бывший майор специальных сил, обвиненный три года назад в убийствах в Индокитае, обвиняется в зверском убийстве в Коннектикуте».

А Мэдисон продолжал что-то мямлить об осторожности.

— Да пойми же ты, Уолтер, — говорил Тривейн, — он находится в тюрьме по ложному обвинению! И не надо спорить по существу вопроса: сам увидишь, что я прав. А теперь я хочу, чтобы ты согласился быть его защитником!

— Но это слишком сложно, Энди! Ведь существуют особые процедуры, мы их можем и не перепрыгнуть... Ты думал об этом?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, во-первых, вдруг он сам не захочет? А во-вторых, не уверен, что смогу его защищать: думаю, что мои партнеры будут категорически против!

— Что за чертовщину ты несешь? — чувствуя, как в нем поднимается гнев, спросил Тривейн. Неужели Мэдисон собирается ему отказать? — Я же не обратил внимания ни на какие возражения, когда представил твоим коллегам контракт на несколько сотен? А ситуация тогда была преотвратная. Сейчас же надо просто защитить невинного человека! А он, между прочим; спас мне жизнь, что, кстати, позволило обеспечить работой и тебя! Достаточно ясно я выражаюсь?

— Да... Ты, как всегда, откровенен... Успокойся, Энди, ты ведь тоже замешан в этом деле, и я за тебя беспокоюсь! Ведь если мы начнем защищать Боннера, то свяжем твое имя не только с ним, но и с де Спаданте! Не думаю, что это разумно. Конечно, ты можешь нанять меня, ты имеешь право их не любить, но...

— Меня все это не интересует! — перебил юриста Тривейн. — Я знаю, о чем ты говоришь, но сейчас это не имеет ни малейшего значения! Я хочу, чтобы у него было все самое лучшее...

— А ты читал статью Родерика Брюса? Скверная статья! Здорово он проехался на твой счет... Хорошо бы он оставался нейтральным там, где замешано твое имя! Но если мы выступим в качестве защитников Боннера, случится обратное.

— Ради Бога! Неужели ты не понимаешь? Что еще сказать тебе? Да мне наплевать на причины, о которых ты говоришь! Этот Брюс — отвратительный, злобный лилипут, алчущий крови! А Боннер сейчас — превосходная мишень: ведь он никому не нравится!

— На то есть свои причины, Энди. Все убеждены в том, что он способен принимать самые жесткие решения. И дело не в чьих-то симпатиях или антипатиях. Дело в том, что этот человек — психопат и получил то, что заслужил...

— Но это неправда! Он оказывался в ужасных ситуациях по приказу! И не он отдавал такие приказы... Пойми, я не хочу нанимать военного юриста, какого-то крестоносца! Мне нужна солидная фирма, заинтересованная в том, чтобы справиться с этим делом. Некоторые считают, что можно добиться оправдательного приговора.

— Нас могут дисквалифицировать...

— Я сказал «считают», Уолтер, и меня, черт возьми, не волнует, что думаешь ты! Уверен, кстати, что ты изменишь свое мнение, когда познакомишься с фактами!

— О каких фактах ты говоришь, Энди? — помолчав, выдохнул в телефонную трубку Мэдисон. — Ты хочешь сказать, что существуют некие факты, способные опровергнуть показания, что Боннер ни с того ни с сего вонзил нож в незнакомца, не дав себе труда даже выяснить, кто он такой и что там делал? Я читал отчет и статью Брюса и согласен с обвинением. Единственное смягчающее обстоятельство — заявление подсудимого о том, что он защищал тебя. Но и здесь необходимо выяснить: от кого?

— Так ведь в него стреляли! Кроме того, существует еще и армейская машина с пулевыми отверстиями в двери и стеклах!

— Значит, ты все-таки не читал статьи Брюса. В ней там четко сказано, что в машине Боннера всего четыре пулевых отверстия: три в двери и одно в лобовом стекле. И все эти дырки могли быть результатом стрельбы самого Боннера. Свидетель отрицает, что у него имелось оружие.

— Это ложь!

— Я не большой поклонник Брюса, но воздержался бы от того, чтобы называть его лжецом, поскольку приведенные им факты имеют весьма специфическую окраску. Ты же знаешь, как он осмеял заявление Боннера о том, что охранников не было на месте...