Тривейн

— Хорошее финансирование позволяет заниматься многими полезными вещами, среди которых на первое место я бы поставил исследования в области медицины. Затем идут совершенствование технологии в сельском хозяйстве, строительство, транспорт... Думаю, что пользу от столь крупных вложений получит каждый. Здравоохранение, питание, жилище... Всего этого можно добиться с помощью закрепленных законом имущественных прав! Это что, не серьезно?

— Серьезно. Но только если речь идет о производстве чего-либо, а не денег!

— Ты говоришь о прибыли?

— В какой-то степени...

— Но прибыль лишь доказывает их жизнеспособность! Особенно если сравнить с другими системами... А заложенная в ней конкуренция делает многое доступным широкому кругу людей!

— Ты неправильно меня понял, — сказал сын. — Никто не собирается спорить о прибыли, отец... Я имел в виду совсем другое.

— Знаю, — сказал Эндрю. И он знал в самом деле.

— Ты уверен, что сможешь что-то сделать, отец?

— А ты не веришь в это?

— Мне хочется тебе верить... Приятно читать статьи тех, кто тоже верит в тебя...

— Так что же тогда мешает? — спросила. Филис.

— Точно не знаю. Лучше бы отец рассердился...

Эндрю и Филис обменялись быстрыми взглядами, и Филис поспешно сказала:

— Гнев, дорогой мой, не решение проблемы, а состояние ума!

— И в нем нет ничего конструктивного, Стив, — добавил Эндрю.

— Но Бог мой! — воскликнул Стив. — Ведь это же только начало, отец! Я считаю, ты сможешь сделать что-то. Да, это тяжело, но это же реальный шанс! Ты надорвешься, если будешь заниматься «специфическими злоупотреблениями»!

— Почему? — возразил Тривейн. — Это и будет началом!

— Да нет же, нет! Ты убьешь себя! К тому времени, когда ты кончишь обсуждать самый мелкий вопрос, ты просто утонешь в канализации! Ты будешь сидеть по горло...

— Можешь не заканчивать столь образное сравнение, — перебила сына Филис.

— ...в тысячах совершенно чуждых тебе дел, которые по воле могущественных адвокатских контор никогда не дойдут до суда!

— Насколько я понял, — сказал Тривейн, — ты сторонник жестких методов управления... Однако подобное лечение может оказаться хуже, чем сама болезнь. Оно весьма опасно.

— Возможно, хотя, думаю, ты несколько преувеличиваешь, — простосердечно улыбнулся Стивен Тривейн и добавил: — Прошу тебя, подумай о том, что я сказал, с позиций завтрашнего дня. Нам надоедает ждать!

* * *

Тривейн в махровом халате стоял перед миниатюрным французским окном, выходившим на балкон. Был уже час ночи, и они с Филис только что закончили смотреть какой-то старый фильм по телевизору. Засиживаться допоздна у телевизора давно уже стало для них привычкой. Плохой привычкой. Но что делать, если старые фильмы действовали так успокаивающе!

— В чем дело, Энди? — окликнула его Филис. Она уже легла.

— Ничего. Смотрел на машину с людьми Уэбстера...

— Они намерены использовать коттедж?

— Я разрешил им... Но они уклончиво ответили, что подождут день-два...

— Наверное, не хотят расстраивать детей... Одно дело сказать детям, что это обычные меры предосторожности по отношению к председателю подкомитета, и совсем другое — постоянно шатающиеся незнакомцы...

— Согласен, Фил... Как по-твоему, Стив был искренен?

— Как тебе сказать? — слегка нахмурилась Филис, взбивая подушку. — Не думаю, что стоит обращать особое внимание на его слова... Он еще слишком молод и, как все его друзья, склонен к преувеличениям. Они не могут, а возможно, и не хотят считаться с тем, что мир слишком сложен. Может, поэтому мечтают о железной руке...

— Чтобы через несколько лет воспользоваться ею!

— Вряд ли они захотят, Энди!

— Не рассчитывай на это. Иногда мне и самому кажется, что именно так решаются вес вопросы... Смотри-ка, еще машина...

Часть вторая

Глава 13

Было почти половина шестого, и большинство сотрудников подкомитета около часа назад разошлись по домам. Тривейн стоял за письменным столом, небрежно поставив ногу на кресло и опершись локтем о колено. Вокруг стола с разбросанными на нем диаграммами собрались те, кто составлял ядро его группы. Именно эти четверо были столь неохотно допущены к работе руководством Пола Боннера из министерства обороны.

Напротив Тривейна стоял Сэм Викарсон, юрист. Впервые Эндрю встретил этого энергичного, молодого парня на слушаниях в Дэнфортском фонде. Тогда он защищал — и как защищал! — интересы некой гарлемской организации, весьма себя скомпрометировавшей и тем не менее искавшей помощи. Конечно, откровенно говоря, ей следовало бы отказать, однако Викарсон с таким блеском находил оправдания ее ошибкам, что Дэнфортский фонд вынужден был уступить. Тривейн немедленно навел справки о Викарсоне и очень скоро выяснил, что Сэм был одним из юристов нового поколения, которые не боялись социальных проблем. Эти парни днем работали в своих кабинетах, а по вечерам консультировали владельцев магазинов в еврейских кварталах — тем и зарабатывали на жизнь. Короче говоря, это был в высшей степени одаренный молодой человек, невероятно находчивый и с великолепной реакцией.