Тривселенная

— Вижу, но вы ее видеть не можете! Вы можете видеть собственную суть? Нет? И звезду — так же. Мою — да. Любого другого, в том числе и того, кто вам нужен. Свою — нет.

— Чтоб я так был здоров, — пробормотал я. — Последний вопрос. Есть еще одно… одна… Не из моего мира.

— Вы о женщине, что видели в снах? — тихо произнес Антарм, и в голосе его я услышал участие. — Той, которую вы любите?

— Откуда… — я сглотнул. — Почему вы решили, что я ее люблю?

— Вы так думаете, — удивленно сказал Антарм.

— Тогда… Где мне искать ее?

— Не знаю. Я вижу ее отражение в ваших мыслях. Ее собственная мысль для меня скрыта. А по отражению не уловить пути.

— Не уверен, что вы говорите правду, — вздохнул я. — У меня такое впечатление, что вы просто вставляете мне палки в колеса.

— Вставляю куда?

— Вы не знаете, что такое колесо?

— Нет такого слова, — уверенно произнес Антарм.

— Вот как? А слово «телега»?

— И такого слова я не знаю.

— Откуда же его знаю я?

— Это вы меня спрашиваете? — возмутился Следователь. — Теперь вы понимаете, что ваше присутствие в мире создает опасности, без которых мы прекрасно обходились?

— Оттого, что я знаю слова, которых не знаете вы?

— Оттого, что эти слова — из вашей памяти! Вы создаете сущности, соответствующие этим словам!

— Минозис уже говорил мне это, — пробормотал я, вспоминая. — Но ведь это чушь! Я сказал «колесо». Я сказал «телега». Ну и что? Разве в результате этого сотрясения воздуха в мире возникло хоть одно настоящее колесо?

— Что значит настоящее? А слово, произнесенное вами, разве не настоящее? А мысль, этому слову соответствующая, — разве не настоящая? А память о том мире, из которого вы якобы пришли, разве не настоящая?

— Вот! — воскликнул я, вообразив, что поймал Антарма на противоречии. — Вы сказали, что моя память — настоящая! Почему же вы говорите, что я не мог жить в мире, из которого явился в этот, умерев в том?

— Разумеется, память настоящая, — воскликнул Антарм. — Если она существует, то как она может быть иной? Но ваша проблема, Ариман, состоит в том, что все, вспоминаемое вами, лишь в этот момент и создается в реальности, нарушая законы природы. Ученый говорил вам это! Я уверен, что Ормузд говорил тоже.

— Так, — сказал я. — Что-то, значит, все-таки возникает, когда я произношу слово «колесо»?

— Когда думаете о сущности этого слова, — поправил следователь. — Идея слова равнозначна сути, а суть — энергии, а энергия перетекает на низшие уровни, это вы должны знать. Идея и суть — уровни самые высокие, с них можно только спускаться в материальное… Впрочем, я вряд ли смогу обсудить с вами эту проблему достаточно профессионально. Ученый сделал бы это лучше, но он уже принял решение… Ариман, может, вы все-таки перестанете меня душить?

— Я вас отпущу, и вы тут же исчезнете — в этой-то темноте!

— Исчезну? — удивился Антарм. — Куда и зачем? Я выполняю свой профессиональный долг.

— А я — свой, — тихо произнес я. — И боюсь, что выполняю его из рук вон плохо.

Я сжал ладони, мне показалось, что шейные позвонки Антарма хрустнули, тело его обмякло, но я даже не успел испугаться, что убил еще одного человека: что-то подбросило меня и перевернуло вниз головой, и швырнуло, и ударило обо что-то твердое, и самое странное — мне казалось, что сделал это я сам вопреки не только логике, но и простым физическим законам; как, черт побери, я мог сам поднять себя в воздух, и сам швырнуть себя оземь, и при этом повредиться не столько физически, сколько в рассудке?

— Не очень больно? — услышал я беспокойный голос.

— Нет, — отрезал я, поднимаясь. На самом деле все тело казалось помятым, болела каждая мышца, руку я, по-моему, вывернул в локте, а ноги сгибались вовсе не там, где, по моим предположениям, находились колени.

Дикое это ощущение продолжалось несколько секунд, потом боль стекла в землю подобно электрическому заряду, и я понял, что ничего не сломал и даже не вывихнул. Мышечная боль осталась, но от радости, что кости целы, я не обращал на нее внимания.

— Я же говорил вам… — сказал Антарм.

— Где вы?

— Вы меня не видите? — удивился следователь.

— Нет! — закричал я. — Не вижу! И не понимаю! Если вы Следователь, то выполняйте свой долг! Арестуйте меня, ведите к Минозису! К прокурору! В суд! У меня есть права! Я требую адвоката! Почему вы все время морочите мне голову?

— Не говорите слов, сути которых нет в мире, — сурово произнес Антарм.

— Откуда мне знать, какие сути в этом проклятом мире есть, а каких нет? Это не мой мир! Я не хотел сюда приходить! Мне было хорошо в моем!

— Стоп! — крикнул Следователь. — Не производите сущностей сверх необходимого.

— Что вы сказали? — поразился я.

— Не производите лишних сущностей!

— То же самое говорил в моем мире один монах, живший полтысячелетия назад… Его звали Оккам.

— Никогда не слышал о таком Ученом.

— Естественно. О моем мире вы не слышали настолько, что уверены в том, что его нет и не было.

— Его нет и не было, — повторил Антарм и добавил:

— Вы слишком возбуждены, Ариман, не нужно было вам делать этого со мной. Сами видите…