Трижды герой

— По поводу праздника Октября... — сказал полковник, подмигивая летчикам.

— Не грех бы и выпить! — закончили все хором.

— Но только в меру, — все-таки добавил замполит.

...Праздники прошли, и Кожедуб снова на передовой. Быстро идут вперед и гонят врага войска Первого и Второго Украинских фронтов. А летчики сидят без дела. Снег валит крупными хлопьями, плотный туман обволакивает землю, пурга свирепствует — ничего не видно, хоть глаз выколи.

Раньше приходилось завязывать бой на высоте пятисот-шестисот метров, и даже это было нелегко. А теперь облака стелются над землей в каких-нибудь ста-полутораста метрах.

Но нельзя же все-таки сидеть без дела.

И Кожедуб решает вести бой на бреющем полете, то есть почти у самой земли.

Бой на бреющем полете — тут нужно большое искусство и большое мужество. На такой высоте трудно пилотировать самолет, распределять внимание в воздухе тоже трудно: нужно ориентироваться, вести бой и все время следить, как бы не врезаться в землю.

Но как только фашистские самолеты появлялись из-под кромки облаков, Кожедуб и его товарищи внезапно показывались снизу и наносили по ним стремительный удар.

Командир полка Ольховский, разбирая полеты, оказал Кожедубу:

— Совершенствуйте все способы ведения боя на бреющем полете. Этот бой дает хорошие результаты.

4 февраля 1944 года Кожедуб узнал, что ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Герой Советского Союза! Как любимые, овеянные ореолом недосягаемости летчики, спасавшие челюскинцев. Как Чкалов, Байдуков и Беляков. Как Гастелло и Талалихин. Как Покрышкин.

Неужели это правда? Ему, двадцатитрехлетнему парню, Ивану Кожедубу из Ображеевки, присвоена награда, о которой он мечтал, когда был еще совсем мальчишкой! Золотая Звезда Героя!

Ребята из эскадрильи ликуют, словно сами получили по Звезде. Старый командир эскадрильи Семенов говорит:

— А помнишь, Ваня, как я отчитал тебя за первый сбитый самолет?

На другой день Кожедуба срочно вызвали на командный пункт. Приказ — вылететь с шестеркой самолетов на прикрытие переправ через Южный Буг.

Прилетели в район переправы и принялись медленно кружить над верхушками деревьев. Немцев нет.

Но вот показывается девять бомбардировщиков «Юнкерс-87». Они летят без сопровождения истребителей. Должно быть, уверены, что в такой снегопад наши истребители не рискнут их атаковать.

Прямо против Кожедуба на встречном курсе — вражеский бомбардировщик. Кожедуб нырнул под него, зашел к нему в хвост и открыл огонь. «Юнкерс» взмыл к облакам. Кожедуб бросился за ним. Бомбардировщик так и не успел добраться до облаков. Перевернувшись и запылав, он стал падать вниз.

Но тут по самолету Кожедуба открывает огонь другой бомбардировщик. Кожедуб дает по нему очередь, и «Юнкерс» идет на снижение.

— Добей его, Паша! — кричит Кожедуб летчику Брызгалову.

Но Брызгалов добивает своего «Юнкерса».

— Я добью, Ваня, — вмешивается Никитин, и через минуту внизу, на опушке леса, встает гигантский взрыв — это врезается в землю со всеми бомбами «Юнкерс».

— Собраться в кулак!

«Юнкерсы» начинают уходить — кто в облака, кто прижимаясь к земле. И вдруг появляются еще девять свежих бомбардировщиков.

— Снова в кулак, ребята! — кричит Кожедуб.

Бой продолжается...

Бои идут с утра до вечера.

Эскадрилья Кожедуба летает уже над румынской землей. Правда, пока еще в разведку. Но все чувствуют — скоро граница останется позади.

Первомайский праздник был встречен на румынской земле. Рано утром 2 мая командир полка Ольховский вызвал Кожедуба к себе:

— Полетите на тыловой аэродром, Иван Никитич. Получите там подарок от одного колхозника из Сталинградской области. Полетите на «У-2» вместе с Брызгаловым.

На учебном аэродроме Кожедуба и Брызгалова окружили корреспонденты.

Оказалось, что командование решило вручить лучшему летчику авиасоединения капитану Кожедубу самолет, построенный на личные средства колхозника Конева. На аэродроме был начальник штаба соединения. Он сказал Кожедубу:

— У этой машины замечательная история. Василий Викторович Конев, шестидесятилетний пчеловод из колхоза «Большевик», Сталинградской области, этакий, представляете себе, дид, каких у вас на Украине много, с этакой окладистой бородой, должно быть, — начальник штаба показал, какая должна быть у колхозника Конева борода, — выскребает все свои кубышки — и в фонд обороны. Пожалуйста! Желательно мне, старику, самолет, и не простой, а, как видите, облегченного типа. И просит еще, чтобы написали на самолете «Имени Героя Советского Союза подполковника Конева Н.». Так прямо и написали. Здорово, правда?

— А кто этот Конев Н.? Не сын его?

— Нет, односельчанин. Погиб в первые дни войны. Я даже что-то о нем слыхал. Старик пишет, — начальник штаба развернул письмо: — «Прошу летчика, которому вручат мой самолет, беспощадно мстить фашистам за смерть героя нашего времени Конева». Да, да, так и пишет — «героя нашего времени». Так что, капитан, уважьте старика.

В этот же вечер Кожедуб написал Коневу такое письмо: