Трижды одинокий мужчина

– Мы едем вместе?

Твердый голос отца прозвучал, как приговор:

– Нет, ты один. Мы остаемся.

– Но почему?

– Я не могу бросить больных.

Марина Александровна, заметив на глазах сына слезы, добавила:

– Я приеду, как только смогу. Пожалуйста, не спорь. Делай, как мы велели. Все будет хорошо.

Позднее гимназист не раз задавал себе вопрос: что было бы, если бы не нелепая случайность, помешавшая ему сесть на поезд, отправлявшийся в Самару? В день его отъезда мама не пошла с ним на вокзал: до волжского города было всего пять часов езды, Вадик преодолевал это расстояние неоднократно, а в больницу привезли несколько тяжелораненых, которым требовалась срочная помощь. Поцеловав сына на прощание и сунув ему в руку узелок с продуктами, Марина Александровна посадила его в пролетку, а сама поспешила на помощь мужу, даже не подозревая, что они видятся в последний раз. Приехав на вокзал, Вадим узнал: ночью отряды красноармейцев взорвали железнодорожные пути, отрезав, таким образом, пути к отступлению. Это сообщение обрадовало мальчика. Теперь он уедет с родителями! Вскочив в подошедший трамвай, гимназист поехал домой.

Особняк встретил его гробовым молчанием, вызвавшим легкую дрожь в коленях. Нет, такое бывало и раньше, особенно летом, когда соседи уезжали отдыхать. Однако в тот день тишина была зловещей. Открыв дверь парадного, мальчик не заметил на привычном месте старика швейцара, всегда приветливо улыбавшегося ему. Прислушавшись, он уловил незнакомые голоса на третьем этаже.

– Добить их, гадов!

Один за другим щелкнули два коротких выстрела. Раздался леденящий душу стон, заплакал ребенок.

– С девчонкой что делать? – спросил кто-то.

– Кончай ее.

Снова прогремел выстрел. Вадим с ужасом понял: речь шла о маленькой Иришке, дочери офицера Алексея Васильевича.

– За что ее?

Всхлипывая, он взялся за ручку двери, забыв позвонить. К его изумлению, она открылась.

– Мама, ты дома? Мамочка!

Его охватило нехорошее предчувствие. Сделав шаг в гостиную, он в ужасе застыл на пороге. На полу, возле обеденного стола, схватившись обеими руками за горло, словно пытаясь остановить вытекающую оттуда черную кровь, лежал его отец. Марина Александровна сидела, прислонившись спиной к белой обивке дивана, испачканной страшными красными пятнами. По бледному лицу матери мальчик понял: она тоже мертва. Пуля настигла мужественную женщину, вероятно, в тот момент, когда она бросилась из спальни на помощь мужу. Обхватив голову руками, Вадик издал страшный душераздирающий крик.

– Слыхал?

Кто-то, стуча подковами кованых сапог, заходил в квартиру.

– Неужели мы не всех порешили?

Высокий красноармеец лет двадцати пяти, с изрытым оспой лицом, зашел в гостиную.

– Витька, смотри, еще один сучонок!

Черное дуло нагана уперлось мальчику в грудь.

– Подожди, Вася!

Подоспевший вовремя товарищ отвел готовившуюся нажать курок руку.

– Не бери на душу еще один грех!

Не опуская оружия, Василий повернулся к приятелю:

– И что прикажешь с ним делать? Чаи распивать?

– Отведем его к командиру, – не обращая внимания на лежавшие тела, Виктор сел на диван. – Пусть решает. Как тебя зовут? – спросил он Вадика.

Тот молчал.

– Ты у меня заговоришь, – молодой влепил мальчику звонкую пощечину. Гимназист не шевелился.

– Вот тварь!

На лестнице послышался шум.

– Васек, посмотри, что там, – приказал Виктор, скручивая папиросу. – Мы с хлопчиком сами потолкуем.

Парень заскрипел зубами, но повиновался:

– Пулю ему в лоб.

– Успеется, – успокоил его товарищ. Проводив его взглядом, он снова обратился к гимназисту:

– Это твои мама и папа?

Впервые за этот показавшийся ему бесконечным день мальчик дал волю слезам. На его удивление, красноармеец подошел к нему и погладил по голове.

– Крепись, малыш, – тихо сказал он. – И держись меня. Знаешь, жизнь – она, в принципе, неплохая штука. Кстати, дается один раз. И распоряжаться ей нужно с умом. Погибнуть за убеждения – это одно. Тут тебе никто и слова не скажет. А вот помереть по глупости, из-за упрямства... Согласись, не очень-то умно. Вот и ты так себя ведешь.

Гимназист поднял на него заплаканные глаза. Мужчина продолжал:

– Родителей твоих уже не вернешь. Так уж получилось. Они, небось, не хотели бы, чтобы тебя сейчас Васек пристрелил. Мамка твоя наверняка в ногах у меня бы валялась: пощадите моего сыночка! Я предоставляю тебе такой шанс. Неужели упустишь?

Хомутов-младший не знал, что ответить бородатому спасителю. Слова красноармейца показались ему разумными.

– Как мне быть? – спросил он его.

– Вот это другой разговор, – обрадовался Виктор. – Пойдешь со мной. Главное – молчи.