Трижды пестрый кот мяукнул

Я сняла с полки стеклянный колпак и поставила его на скамейку.

Не устрашившись воображаемых варваров, притаившихся за дверью, я вышла наружу и отправилась совершить набег на кухню.

Одна из прелестей старого дома, коим является Букшоу, – это его постоянство. Скрипучие ступеньки продолжают скрипеть столетиями, а не скрипучие остаются таковыми. Отдельные доски, постанывающие под моими ногами, издавали те же звуки под сапогами, туфлями и тапочками моих предков. Никаких сюрпризов. Мы, де Люсы, с незапамятных времен умеем грабить кухню бесшумно. И можем сделать это даже во сне.

Я подождала, пока миссис Мюллет сосредоточится на готовке, потом скользнула внутрь и сделала то, за чем пришла.

Через две минуты я уже была снова в лаборатории, а в чулане стало на три веточки розмарина меньше. Я не удержалась, поднесла их к носу и вдохнула опьяняющий аромат.

Перевязав траву обрывком нитки, отложила в сторону.

Потом из нижнего ящика буфета достала круглую металлическую тарелку, которая когда-то служила подставкой для мензурок. Зажгла бунзеновскую горелку и установила тарелку над огнем – разумеется, воспользовавшись кухонными перчатками миссис Мюллет. Вряд ли она заметит их отсутствие.

Через минуту-другую комната наполнилась запахом горячего железа: острым, резким ароматом, которым, наверное, пахнут рельсы невероятно жарким австралийским летом.

В целях предосторожности я приоткрыла форточку. Нельзя, чтобы кто-то решил, что в доме пожар.

Когда тарелка нагрелась до красноты, я поставила ее на лист пирекса[10], посыпала порошком бензойной смолы, сверху положила веточки розмарина, накрыла стеклянным колпаком и уселась ждать.

Бензойная смола сразу же растаяла и испарилась, образовав под колпаком густой туман. На веточках розмарина начал нарастать слой шелковистых белых кристаллов – бензойная кислота.

Наконец зелень полностью скрылась под искусственным инеем: моя собственная рождественская елка, растущая в тайном заснеженном лесу.

Конечно, без подарков и украшений не так хорошо, как взаправду, но лучше, чем ничего.

Я опустила голову на руки и, облокотившись на стол, уснула прямо на табуретке.

Несколько часов спустя (не знаю, сколько) меня разбудил громкий стук. Первым делом я подумала, что это Санта-Клаус шумит на лужайке.

Без раздумий и еще толком не проснувшись, я бросилась к окну. Снег продолжал идти, и снаружи Висто целиком укрылся плотным белым одеялом.

Пока я моргала, что-то твердое снова стукнуло в стекло прямо передо мной: тот же самый звук.

Я открыла окно и всмотрелась в темноту.

– Кто здесь? – хриплым шепотом окликнула я.

– Это Карл, Флавия. Карл Пендрака. Помнишь меня?

Разумеется, я его помнила!

Хотя особых шансов на то, что он станет моим зятем, не было, я всегда питала слабость к Карлу Пендраке, очередному бывшему ухажеру Фели. В конце концов, именно Карл однажды рассказал мне, как во время плавания по Миссури он нырнул под заброшенный пирс и оказался лицом к лицу с раздувшимся утопленником. Как я могла его забыть?

«Забавно, я знал этого типа, – рассказывал мне Карл. – Его звали Бобби Райбек, и мы с ним ходили в одну школу. Он учился на год старше – в восьмом классе. Я его узнал, хотя он раздулся и посинел».

Именно во время обмена крохами такой бесценной информации и рождается настоящая дружба.

Тем временем Карл утомился ждать ответа. Через секунду он взобрался по стене наверх, цепляясь за сухие виноградные побеги.

– Ой, что это, док? – спросил он, сморщив нос и фыркая. Перебросил ноги через подоконник и оказался в комнате.

Карл был американцем, что было заметно по его манере общаться. Я ответила ему улыбкой.

В армейской шинели и огромных сапогах он напоминал мохнатую гусеницу из мультфильма.

– Как поживает твоя сестра… как бишь ее зовут?

– Офелия, – ответила я. – Фели. Как тебе известно, поживает она прекрасно. Помолвлена, благодарю за поздравления.

– Я слышал об этом, – заметил Карл. – И еще слышал, что она сказала своему немецкому пилоту «капут».

В сочетании с болтливыми сплетницами Бишоп-Лейси сарафанное радио военно-воздушной базы в Литкоте работало на ура – быстрее и точнее, чем высококвалифицированная разведка. По крайней мере, так говорил Альф, муж миссис Мюллет.

– Мне неизвестно. Я была в отъезде.

– Хо-хо, – сказал Карл. – Я в курсе. В Канаде. Стране гагар и сучковатых сосен.

Для предполагаемого потомка короля Артура Карл был на удивление туповат.

– Зачем ты бродишь здесь в неурочный час? Я же могла позвонить в полицию.

– В надежде хотя бы мельком узреть возлюбленную, – ответил Карл, и от его честности у меня сжалось сердце. – Я заметил, что у тебя горит свет, понял, что ты дома, и знал, что ты меня впустишь. Как думаешь, она согласится увидеться со мной?

– Сейчас глухая ночь, Карл, – сказала я. – Тебе нельзя здесь оставаться. Кроме того, твоя возлюбленная крепко спит в своей постели и храпит вовсю. Она намазала лицо черепаховым жиром, губы – вазелином и спрятала волосы под колпак. Сейчас она не первая красавица на деревне.

– Мне наплевать, – объявил Карл. – Если у меня есть хотя бы крошечный шанс, так только сейчас, пока они с «гансом»…