Трижды пестрый кот мяукнул

Меня охватило ощущение, которое я для себя определяю как льдом по сердцу. Больно и одновременно влажно. Иногда это не более чем несколько ледяных капель, а иногда – ушат воды, но это ощущение всегда сопровождается паникой, ужасом или неожиданным воспоминанием.

На этот раз оно пришло вместе с воспоминанием. В комнате, где нашел свою смерть мистер Сэмбридж, на прикроватном столике была такая же горгулья.

Оливер Инчболд был избранным другом мистера Сэмбриджа? Или родственником? Писатель вырезал эту маленькую темную горгулью в качестве подарка? Вот объяснение, откуда в доме мертвеца взялись первые издания книг о Криспиане Крампете.

– А вы тоже были избранным другом, мистер Борли?

Он уставился на меня с таким видом, будто внезапно у меня выросли три головы, а потом расхохотался.

– Господи, нет! – ответил он. – Я простой хранитель. Оливер Инчболд был задолго до меня.

– А это что? – спросила я, помахав уродливой статуэткой.

– Он вырезал ее для мисс Конгрив. Когда семья пришла за ее личными вещами, они просмотрели эту горгулью.

– После ее гибели, – добавила я.

– Да. После того, как она умерла.

– Еще что-нибудь интересное? – спросила я. – Хочу знать как можно больше, перед тем как начну писать.

Он бросил на меня скептический взгляд. Наверное, так святой Петр смотрит на новоприбывших к воротам рая.

– На самом деле да. Кресло, в котором ты сидишь. Он его сделал.

Я внимательно посмотрела на кресло, которое ошибочно отнесла к чиппендейлу периода поздней королевы Анны. Я не заметила резные лозы.

– Еще больше горгулий, – сказала я. Теперь я обратила внимание на морды маленьких чудовищ, являющиеся частью резной решетки в спинке кресла.

– Он подарил эту статуэтку мисс Конгрив по какому-то особому поводу?

– Ну… – протянул Фрэнк Борли. – Помимо того, что они были наилучшими друзьями…

Он многозначительно умолк, и его мысль повисла в воздухе, словно труп на виселице.

«Наилучшие друзья» – это словосочетание, которое мне знакомо.

Однажды, пролистав «Госпожу Бовари», я спросила Доггера, что имел в виду Флобер, когда сказал, что мадам отдалась Родольфу, господину в желтых перчатках и зеленом бархатном пальто.

«Он имел в виду, – сказал мне тогда Доггер, – что они стали лучшими друзьями. Наилучшими друзьями».

Вот оно что. Еще одно доказательство, что Карла говорила правду: ее тетушка Лу, Луиза Конгрив, была близко знакома с Оливером Инчболдом.

– Вы мне очень помогли, мистер Борли, – сказала я. – Обязательно вынесу вам благодарность в моей книге.

– Нет необходимости. – Он покачал головой. – На самом деле я бы предпочел анонимность; хочу остаться одним из тех невоспетых героев, которые помогают истории продолжать свой ход. Так и поступим, ладно?

Я протянула ладонь, и мы обменялись рукопожатием.

– Ты мне нравишься, Флавия де Люс. Надеюсь, я буду первым, кому ты предложишь рукопись для публикации.

Он шутит? Трудно понять. Хотя выражение его лица было вполне серьезным.

Я повернулась, собираясь уходить.

– Флавия, – окликнул он, и я остановилась.

Он как будто сражался со своей совестью, как будто слова рвались наружу, а он пытается их удержать.

– Считается, что надо класть чайную ложку чаю на каждого человека и добавлять еще одну на чайник.

Не счесть, сколько раз миссис Мюллет повторяла это старинное правило: «Ложку для вас, ложку для меня и ложку на чайник».

Без этих заклинаний у чая будет другой вкус.

– Да? – сказала я, опасаясь нарушить охватившие его чары.

– Луиза была ведьмой, – произнес он. – Не говори, что это я тебе сказал. Я буду яростно отрицать.

Я не смогла скрыть изумление.

– Пусть это будет ложка на чайник.

8

Направляясь к Нью-Оксфорд-стрит, я лихорадочно размышляла. Почему Фрэнк Борли в самый последний момент решил сказать мне, что Луиза Конгрив – ведьма? Казалось, он был охвачен каким-то порывом или оказался под действием чар.

Может, тетушка Лу, почившая ведьма, управляет им из могилы? Или Фрэнк Борли сводит давние счеты?

Есть старая поговорка: «Убийство выйдет наружу». Даффи часто рычит ее в мой адрес, сопровождая злобным взглядом, если я отвлекаю ее от чтения. И это похоже на правду. Сколько убийц выдавали себя сами?

Убийство выйдет наружу – как выстреливает из тюбика зубная паста, если наступить на него ногой.

«Убийство, как пар от дыхания в холодный день, – подумала я, – выходит наружу».

С помощью пара этим заснеженным утром меня доставили в Лондон, и этот же пар вернет меня вечером домой. И это скрытое давление пара заставило Фрэнка Борли сболтнуть, что Луиза Конгрив – ведьма.

Все, что мне нужно, – узнать, кто поддал огня.

На Оксфорд-стрит были толпы радостных людей, пришедших за рождественскими покупками. Падающий снег и приглушенный свет низкого свинцового неба превращали улицу в загадочное подземное королевство, расположенное неизвестно где, и я бы не удивилась, если бы мне встретились Данте или Одиссей, бредущие по тротуару с конем-качалкой под мышкой.