Трижды пестрый кот мяукнул

– Да, что-то такое припоминаю из университетского курса, – сказал инспектор, и в этот момент между нами образовалась нерушимая связь – химическая.

Я засияла, словно новорожденная галактика.

Инспектор закрыл блокнот, отложил «Биро» и встал.

– Пойдем, – сказал он. – Уже поздно, и дует сильный ветер. Я отвезу тебя домой.

Мы поблагодарили облачившуюся в передник Синтию и попрощались.

– Счастливого Рождества, – сказала она. Я совсем забыла об этом.

Падал снег, пока мы шли к машине, и ветер подталкивал нас в спину.

– Как ты себя чувствуешь? – неожиданно спросил инспектор Хьюитт. – Такой тяжелый день.

Я поняла, что он имеет в виду мою стычку с Карлой.

Внезапно самым важным делом в мире стало дать понять, что я справляюсь, пусть даже это не совсем правда.

– Я в порядке, – ответила я.

Он заметит, если я сменю тему? Чуть-чуть юмора даст ему понять, из чего я сделана.

– Однажды вы сказали мне, что его величество король Георг не позволяет ездить в официальных средствах передвижения никому, кроме полицейских и преступников. С тех пор он передумал?

Убирая «Глэдис» в багажник и открывая передо мной дверь, инспектор Хьюитт рассмеялся – действительно рассмеялся!

Он не отвечал, пока мы не сели в машину и он не завел мотор. А потом сказал:

– Его величество король Георг разрешает делать исключение для людей, которые оказали неоценимые услуги его офицерам.

Кажется, я упала в обморок.

Не уверена, но какое-то время я определенно была не в этом мире.

Я слышала, как шумит в машине печка и скрипят шины по снегу и льду.

Внезапно инспектор добавил:

– Сочувствую насчет отца. Как он?

Одним рывком меня вернули к реальности.

– К нему не пускают посетителей, – ответила я, но это было правдой лишь отчасти. Кажется, все в Бишоп-Лейси видели отца, даже проклятая Ундина. Единственное исключение – я. – Собираюсь навестить его завтра утром. Скажу, что вы о нем спрашивали.

– Будь любезна, – сказал инспектор Хьюитт.

А потом мы остановились у дверей Букшоу. Время куда-то исчезло, как в кино.

Мы с инспектором сидели и смотрели друг на друга, как люди смотрят в конце пути, не зная, что сказать, когда осталось только одно.

– Надеюсь, что вы будете добры к Карле, – начала я, воспользовавшись удобным случаем. – У нее нет таких преимуществ, как у некоторых из нас.

– Правосудию все равно, – ответил инспектор Хьюитт. – Если помнишь, оно слепо.

– Извините, – сказала я, решив не объяснять, что имею в виду.

– Тем не менее, – добавил он, – я попробую нашептать ему на ухо.

Мои глаза наполнились слезами. Я не смогла сдержать их.

– У Антигоны Хьюитт замечательный муж, – сказала я.

– Правда, – согласился инспектор, и мы рассмеялись.

Момент миновал.

Я получила то, что хотела.

23

Иногда ты спишь сном младенца, иногда сном преступника. Я спала сном больного.

Проснулась мокрая, горячая и с режущей болью в горле. Судя по смятой постели, я всю ночь ворочалась, хотя и не помню, чтобы мне что-то снилось.

Когда ты не помнишь свои сны, это хуже всего, поскольку ты возвращаешься в реальность, не зная, что делала и где была.

Спустив ноги с кровати, я самым жутким образом чихнула.

Я прочистила нос и собиралась одеваться, когда дверь открылась и миссис Мюллет спиной вперед вошла в комнату с подносом в руках.

– Не так быстро, мисс, – сказала она. – Ложитесь обратно в постель. Я принесла вам тосты, джем и имбирный чай.

– Но мне надо вставать, – возразила я. – Мы едем в больницу навестить отца.

– Все уже уехали, – ответила миссис Мюллет. – Вам надо поспать. Вы бы слышали, как вы кашляли и чихали. У вас простуда, вот что. – И она добавила: – Ужасно, вы ночью так всхлипывали. В чем дело, мисс? Только не говорите, что ни в чем. Может, я не очень умная, но не дура.

– Уже уехали? – мой голос скрипел, как мускатный орех на терке. Над этим можно было бы посмеяться, если бы мне не хотелось плакать. – Что значит уже уехали?

– Ушли. Дома никого нет, вот что я имею в виду, – ответила миссис Мюллет, взбивая мои подушки с излишним энтузиазмом.

– Кто? – спросила я.

– Все. Мисс Офелия и Дитер, мисс Дафна, мисс Ундина. Доггер отвез их.

Какое предательство! Как они могли так поступить со мной?

Почему даже Ундине было дозволено увидеть отца, причем не один раз, а дважды, а меня держат в отдалении, словно я пария?

– Дитер? – повторила я. – Мне казалось, Фели порвала с ним.

– Пф-ф-ф! – фыркнула миссис Мюллет. – Просто дурной нрав. Девушки ведут себя по-дурацки, когда у них появляется ухажер. Вы тоже будете, когда придет ваше время.

Я была слишком расстроена даже для того, чтобы скорчить привычную жуткую гримасу.

– Спасибо, миссис Мюллет, – прокаркала я. – Вы правы. Мне нужно поспать.

И без дальнейших препирательств я вернулась в постель, зарылась в подушки и накрылась одеялом с головой.

Несколько раз убедительно подергалась, делая вид, что устраиваюсь поудобнее.

Через секунду я услышала дребезжание тарелок и звук закрывающейся двери.

Она унесла мой завтрак.

Я медленно сосчитала до четырехсот, так чтобы наверняка. Меня ведь уже обманывали.