Трижды похищенная (СИ)

Таким образом, последующие три или четыре недели во дворце протекли для принца совершенно незаметно, в приятном ничегонеделаньи, за разговорами, разнообразными угощениями и за игрой в дызым. Султан развлекал его танцами прекрасных гурий, хвалился своими отменными жеребцами, с гордостью показывал Бургуль-Номаду изысканные постройки дворца, сады с их беседками и павлинами, дарохранительницу со всеми ее несметными богатствами. Начав хвастать, султан уже не мог остановиться - так что в конце концов привел принца даже в помещения гарема, обычно закрытые для всех. Все жены султана предстали перед ними, а всего их было, как мы помним, двадцать одна. Правда, лица у всех у них были сокрыты чадрой, почему их и нельзя было рассмотреть. Случайно - а может быть и не совсем? - с лица Лузинды упала чадра, принц увидел лицо принцессы и тут же узнал ее. Надо ли говорить, что все былые чувства и почти угасшие надежды вспыхнули в нем огнем!

Когда Бургуль-Номад с султаном покинули гарем, между его обитательницами только и разговоров было, что о молодом красавце принце. Одна лишь Лузинда не принимала участия в этой болтовне - что вовсе не означало, что она не вспомнила своего давнего воздыхателя. Напротив, теперь ей стало казаться, что она всегда его любила, и что ее давний отказ выйти за него был простым недоразумением.

Тем временем Бургуль-Номад, полный противоречивых чувств, решил проститься с султаном. Узнав об этом, тот предложил ему выбрать себе на память подарок - драгоценность из сокровищницы или же любую красивую вещицу из тех, что он мог видеть у него во дворце. Бургуль-Номад сначала был в нерешительности, но потом признался, что больше всего ему хотелось бы иметь не отделанную изумрудами саблю из царской казны и не племенного жеребца из султановых конюшен, а прекрасную наложницу Фелиму.

Услышав об этом, султан пришел в изумление. Как?! Отдать кому-то красавицу Фелиму, жемчужину сераля? Что угодно, но только не это!..

С удрученным сердцем Бургуль-Номад покинул дворец султана и велел седлать лошадей, чтобы возвратиться домой. Но едва он успел отъехать от города, как любовь к Лузинде воспылала в нем с такой силой, что он тут же решил повернуть обратно, и, если судьбе будет угодно, похитить и увезти принцессу с собой.

Вернувшись в Давананкар под покровом ночи, он остановился на одном захудалом постоялом дворе под видом частного лица и, поговорив там с хозяином, довольно скоро нашел себе пару подручных - весьма разбойного вида, из туркмен, готовых на все за хорошие деньги. Заручившись их клятвой - молчать обо всем, что бы они не услышали, Бургуль-Номад рассказал им о своем плане похищения принцессы. После чего велел им запастись веревочными лестницами, крюками и всяким прочим снаряжением, без которого в таком деле не обойтись.

С помощью одной подкупленной старухи, которая ежедневно приходила во дворец чистить и убирать, принцу удалось передать Лузинде записку. Слов в ней было немного: Бургуль-Номад заверял Лузинду в своей вечной преданности, а затем предлагал тайно освободить ее из султанова гарема. Если принцесса доверяет ему и безусловно согласна, говорилось в записке, то в ночь восьмой луны ей следует незаметно выбраться из дворца в сад и там поджидать, все остальное он берет на себя.

И вот наступила означенная ночь; принц с подручными перекинули веревочные лестницы через стену сераля и пробрались в сад. К счастью луна в это время скрылась за облаками, поэтому им удалось остаться незамеченными. Принцессе также повезло, стража, видимо, дремала, пока она спускалась с крыши гарема в сад по крепко связанным простыням. Впотьмах принцу и Лузинде трудно было разглядеть друг друга, но это нисколько не омрачило радости их встречи. После горячих, хоть и недолгих объятий они поспешили исчезнуть, пока их не заметили.

Перебравшись через стену на другую сторону, они вскочили на лошадей, приготовленных там для побега, как тут во дворце забили тревогу. Беглецы пустили лошадей во весь опор, надеясь раствориться в темноте, однако это им не удалось. Стража остановила их у самых городских ворот, а минуту спустя явились и преследователи из дворцовой охраны. Туркмены-подручные в суматохе сбежали, тогда как принц и Лузинда были схвачены и тотчас доставлены во дворец.

Узрев перед собой Бургуль-Номада и Фелиму, султан разгневался необычайно. Он тут же призвал палача и, верша суд скорый и правый, велел обезглавить виновных пред своими окнами - и принца, и свою преступную наложницу.

Но тут вмешался присутствовавший при этом царский брадобрей, бывший у султана по совместительству первым доверенным лицом. Почтительно поклонившись, он попросил султана терпеливо выслушать его. Возможно, стоило бы сначала выслушать виновных, сказал он, ведь не исключено, что им есть что привести в свое оправдание. К тому же, добавил он, может статься, что их история весьма интересна и поучительна, и доставит Его Всемогуществу много приятных минут. Тогда как казнить виновных всегда успеется.