Трое

Когда дед Еремей сидел на дворе, Терентий выходил на крыльцо и смотрел на него, прищуривая глаза и прислоняя ладонь ко лбу. Жёлтая бородёнка на его остром лице вздрагивала, он спрашивал виноватым голосом:

- Дедушка Ерёма! Не надо ли чего?

- Спасибо!.. Не надо... ничего не надо... - отвечал старик.

Горбун медленно повёртывался на тонких ногах и уходил.

- Не оправиться мне, - всё чаще говорил Еремей. - Видно, - время помирать!

И однажды, ложась спать в норе своей, он, после приступа кашля, забормотал:

- Рано, господи! Дела я моего не сделал!.. Деньги-то... сколько годов копил... На церковь. В деревне своей. Нужны людям божий храмы, убежище нам... Мало накопил я... Господи! В`орон летает, чует кус!.. Илюша, знай: деньги у меня... Не говори никому! Знай!..

Илья, выслушав бред старика, почувствовал себя носителем важной тайны и понял, кто в`орон.

Через несколько дней, придя из школы и раздеваясь в своём углу, Илья услыхал, что Еремей всхлипывает и хрипит, точно его душат:

- Кш... кшш... про-очь!..

Мальчик боязливо толкнулся в дверь к деду, - она была заперта.

За нею раздавался торопливый шёпот:

- Кшш!.. Господи... помилуй... помилуй...

Илья прислонил лицо к щели в переборке, замер, присмотрелся и увидал, что старик лежит на своей постели вверх грудью, размахивая руками.

- Дедушка! - тоскливо окрикнул мальчик.

Старик вздрогнул, приподнял голову и громко забормотал:

- Петруха, - гляди, - бо-ог! Это ему! Это - на храм... Кш... В`орон ты... Господи... тво-оё!.. Сохрани... помилуй... помилуй...

Илья дрожал от страха, но не мог уйти, глядя, как бессильно мотавшаяся в воздухе чёрная, сухая рука Еремея грозит крючковатым пальцем.

- Гляди - богово!.. Не моги!..

Потом дед весь подобрался и - вдруг сел на своём ложе. Белая борода его трепетала, как крыло летящего голубя. Он протянул руки вперёд и, сильно толкнув ими кого-то, свалился на пол.

Илья, взвизгнув, бросился вон. В ушах у него шипело, преследуя его:

"Кш... кш..."

Мальчик вбежал в трактир и, задыхаясь, крикнул:

- Помер...

Терентий охнул, затопал ногами на одном месте и стал судорожно оправлять рубаху, глядя на Петруху, стоявшего за буфетом.

- Ну что ж? - перекрестясь, строго сказал буфетчик. - Царство небесное! Хороший был старичок, между прочим... Пойду... погляжу... Илья, ты побудь здесь, - понадобится что, прибеги за мной, - слышишь? Яков, постой за буфетом...

Петруха пошёл, не торопясь, громко стукая каблуками... Мальчики слышали, как за дверями он сказал горбуну:

- Иди, иди, - дурья голова!..

Илья был сильно испуган, но испуг не мешал ему замечать всё, что творилось вокруг.

- Ты видел, как он помирал? - спросил Яков из-за стойки.

Илья посмотрел на него и ответил вопросом:

- А зачем они пошли туда?..

- Смотреть!.. Ты же их позвал!..

Илья крепко закрыл глаза, говоря:

- Как он его толкал!..

- Кого? - любопытно вытянув голову, спросил Яков.

- Чёрта! - ответил Илья не сразу.

- Ты видел чёрта? - подбегая к нему, тихо крикнул Яков. Но товарищ его снова закрыл глаза, не отвечая.

- Испугался? - дёргая его за рукав, спрашивал Яков.

- Погоди! - вдруг сказал Илья. - Я... выбегу на минуту... Ты отцу не говори, - ладно?

Подгоняемый своей догадкой, он через несколько секунд был в подвале, бесшумно, как мышонок, подкрался к щели в двери и вновь прильнул к ней. Дед был ещё жив, - хрипел... тело его валялось на полу у ног двух чёрных фигур.

Во мгле они обе сливались в одну - большую, уродливую. Илья разглядел, что дядя, стоя на коленях у ложа старика, торопливо зашивает подушку. Был ясно слышен шорох нитки, продёргиваемой сквозь материю. Петруха, стоя сзади Терентия, наклонясь над ним, шептал:

- Скорее... Говорил я тебе - держи наготове иглу с ниткой... Так нет, вздевать пришлось... Эх ты!

Шёпот Петрухи, вздохи умирающего, шорох нитки и жалобный звук воды, стекавшей в яму пред окном, - все эти звуки сливались в глухой шум, от него сознание мальчика помутилось. Он тихо откачнулся от стены и пошёл вон из подвала. Большое чёрное пятно вертелось колесом перед его глазами и шипело. Идя по лестнице, он крепко цеплялся руками за перила, с трудом поднимал ноги, а дойдя до двери, встал и тихо заплакал. Пред ним вертелся Яков, что-то говорил ему. Потом его толкнули в спину и раздался голос Перфишки:

- Кто - кого? Чем - почему? Помер? Ах, - ч-чёрт!.. - И, вновь толкнув Илью, сапожник побежал по лестнице так, что она затрещала под ударами его ног. Но внизу он громко и жалобно вскричал:

- Э-эхма-а!

Илья слышал, что по лестнице идут дядя, Петруха, ему не хотелось плакать при них, но он не мог сдержать своих слёз.

- Ах ты!.. - восклицал Перфишка. - Так вы были уж там?

Терентий прошёл мимо племянника, не взглянув на него, а Петруха, положив руку на плечо Ильи, сказал:

- Плачешь? Это хорошо... Значит, ты паренёк благодарный и содеянное тебе добро можешь понимать. Старик был тебе ба-альшим благодетелем!..

И, легонько оттолкнув Илью в сторону, добавил:

- Но, между прочим, в дверях не стой...