Трое из Лукоморья

Расслабляться было рано, и я поспешила закрепить успех, прыгнув на убийцу и прижав руку к его лицу. Он завопил, вывернулся, отскочил в сторону, оттолкнул меня ногой. Я чуть не упала, и он воспользовался заминкой, чтобы обойти меня сбоку и снова толкнуть. На этот раз моя спина упёрлась в стену, а его руки поспешили сомкнуться у меня на шее. Я выбросила вперёд левую руку, прижимая ладонь к его телу, там, где пока ещё учащённо билось сердце. Он вздрогнул, но не отстранился, не желая отпускать мою шею. А дальше было уже поздно. Моя ладонь прижималась всё плотнее, передавая холод сквозь одежду, сквозь кожу, сквозь плоть, напрямую к сердцу. Его руки бессильно опустились; он хотел отстраниться, но уже не мог. Замораживаемое сердце билось всё медленнее, всё слабее, оставляя организм без жизненной силы.

Расклад изменился в единый миг. Под давлением моей руки убийца сделал один маленький шажок назад и, по-видимому, наткнулся на какой-то валявшийся на полу предмет. Не удержавшись на ногах, он упал, разорвав таким образом контакт между своим телом и моей рукой. Биение его сердца мгновенно ускорилось, стремясь как можно скорее вернуться к своему обычному ритму. Всё ещё не поднимаясь с пола, он схватил меня за ноги и со всей силы потянул на себя.

Я взметнула руки, но, разумеется, не удержалась и упала, больно ударившись о каменный пол. Не давая мне опомниться, убийца резко крутанул меня, заставляя на этот раз удариться головой. В глазах закружились искры, и я сама не поняла, как оказалась лежащей на животе, придавленная к полу весом противника. Пошевелить правой рукой не получалось: она была похоронена под моим собственным телом. Хорошо хоть, ладонь вжималась в пол, а не была повёрнута к моему собственному животу. Убийца с силой дёрнул меня за волосы, заставляя приподнять голову, и я зашипела от боли.

— Ну что, мразь? — зло процедил он. Судя по желчи в голосе, ему от меня как следует досталось. Хоть какая-то радость. — Поиметь бы тебя сейчас по полной, да я уже понял, что с тобой лучше не играться. Ну да ладно, я не злопамятный. Так что прощай.

Я была повёрнута к нему спиной и потому не могла видеть, откуда он извлёк этот шнур. Но наёмный убийца — а мой противник без сомнения таковым и являлся — должен быть готов к любому развитию ситуации и потому всегда носит при себе самые разные инструменты. Шнурок в момент обернулся вокруг моей шеи — тонкий и, казалось бы, такой безобидный. Убийца потянул со всей силы, и узкая режущая полоска впилась в шею. Я как будто увидела вторым, внутренним зрением, как на бледной коже проступает длинный ярко-красный след. Левая рука была свободна, и я попыталась ухватиться за шнурок. Увы. Просунуть пальцы между верёвкой и шеей я не смогла, лишь уменьшила собственную чувствительность, словно окунув разгорячённое горло в ледяной раствор. Воздух перестал попадать в лёгкие. Сзади напряжённо пыхтел убийца, работая на совесть, затягивая удавку изо всех остававшихся у него сил.

Я уходила. Происходящее вокруг резко замедлилось, и воспринималось как будто со стороны. Я прекрасно знала, что это плохой знак. Лучше бы я по-прежнему была там, в пылу схватки, извиваясь от боли и корчась от удушья. Но я уже почти не шевелилась. Жизненная сила вытекала из тела, как кровь, бьющая из раны. Сперва капля за каплей, потом хлынувшим наружу потоком, а потом снова по капле, просто потому, что больше нескольких капель уже не осталось. Но я успела ещё услышать крик:

— Ну-ка отпусти её!

Какое там, ведь он был так близок к цели. Убийца только попытался затянуть шнур ещё туже, но, как это часто бывает перед очередным усилием, сперва ослабил хватку. Я тут же закашлялась, словно давясь прорвавшимся в горло воздухом, будто бы он успел стать для меня смертельным. Шнурок снова вжался в горло, но мгновенно обвис, а потом и вовсе упал на пол. Удар кулаком в челюсть заставил убийцу отлететь в сторону, по ходу дело опрокидывая несколько статуй. С трудом сглотнув, чувствуя пожар в израненной шее, я вытянула из-под живота правую руку и приподнялась, опираясь на ладони. Встать не получилось, и я просто перевернулась, сперва набок, а потом и на спину. Затем, сделав над собой огромной усилие, подползла к оказавшейся совсем близко стене, о которую можно было опереться.

Бой продолжался, но уже без моего участия. Собрав воедино так и норовящее раздвоиться изображение, я увидела Ярослава, с растрёпанными волосами, в расстёгнутой рубашке, нависающего над моим недавним противником. Меча у воина в руках не было; видимо, он, как и я, не счёл нужным ходить по замку при полном вооружении. Однако в оружии, кажется, и не было нужды. В случае смертельной опасности даже самые благородные аристократы не побрезгуют банальным мордобоем. А Ярослав был профессиональным воином, к тому же, кажется, по-настоящему разозлившимся.